– Стояли бы сейчас рядом с отцом. Вы же еще достаточно знамениты, чтобы своим присутствием придать доверия сделке вашего отца с навахо.

– Нет, – ответил я. – Моему отцу и так хватает доверия, даже после недавних событий. А я больше не хочу такой жизни. Ванн, я ведь не просто так стал агентом ФБР. Я хочу наконец стать кем-то большим, чем ребенок с плаката.

– Ребенок с плаката все еще может приносить пользу хаденам, – заметила Ванн. – В полночь вступает в силу Абрамс—Кеттеринг. Теперь жизнь станет труднее. Гораздо труднее.

– Пусть на плакатах красуется кто-нибудь другой, – сказал я. – А я, как мне кажется, лучше делаю свою нынешнюю работу.

– Если судить по этой неделе, то бесспорно, – признала Ванн.

– Они же не всегда будут такими, правда? – с надеждой спросил я. – В смысле, недели.

– А если всегда, то плохо?

– Да, – ответил я. – Плохо.

– Я ведь говорила, что у меня на вас большие планы, – сказала Ванн. – Еще в первый день. Помните?

– Помню, не стану лукавить, – кивнул я. – Но я тогда подумал, что вы меня просто запугиваете.

Ванн улыбнулась и похлопала меня по плечу.

– Расслабьтесь, Шейн, – сказала она. – Дальше будет легче.

– Надеюсь.

– Простите? – раздался чей-то голос.

Мы повернулись и увидели, что рядом стоит трил и с ним еще несколько человек.

– Вы же агент ФБР, – сказал трил. – Та самая, что арестовала Лукаса Хаббарда!

– Да, – ответила Ванн. – Одна из них.

– Вот это да! – воскликнул трил и указал на своих приятелей. – А можно попросить вас сфотографироваться с нами?

– Разумеется, – сказала Ванн. – Буду рада.

– Круто! – выпалил трил.