– Нет. Я пряталась в засаде.

Я не отказал себе в удовольствии представить, как Ванн прячется в засаде.

– А Фаулер?

– Она так больше и не появилась, пока я была там.

Я кивнул:

– Так кто эти двое?

– Лау работает в сингапурской компании «Ричу энтерпрайзис», а Кузнецов – помощник Егора Семенова, как бы олигарха из Санкт-Петербурга – того, что в России, а не во Флориде.

– Они плохие люди?

Ванн пожала плечами и ткнула палочками в еду:

– Смотря кого считать плохими. Я пробила обоих по нашей базе и базе Интерпола. Оба чистые. А вот те, на кого они работают, – мягко говоря, не очень. «Ричу» – это крупная корпорация, в недавнем прошлом вела весьма сомнительный бизнес, а Семенов еще тот мерзавец. Из тех, кто вежливо просит русское правительство арестовывать журналистов, сующих нос в их дела.

– И журналистов арестовывают?

– Нет, – ответила Ванн. – Но через неделю их вдруг находят мертвыми, да еще для пущей убедительности – ограбленными. Когда такое происходит один раз, можно списать на трагическую случайность. Но когда три раза подряд – это уже почерк.

– Понятно.

Ванн указала на мою голову, в которой, по ее разумению, сейчас висели высланные ею фотки, что так и было.

– Лау и Кузнецов – не боевики, а профессиональные адвокаты. Они не из тех, у кого есть уголовное прошлое. А из тех, кто помогает другим такого уголовного прошлого избежать. Либо не допустить судебных процессов против их компаний и боссов – выбирайте что хотите.

– Тогда что связывает «Ричу» и Семенова, если они вынуждены посылать адвокатов в какой-то дом в виргинской глуши?

– Ничего, – ответила Ванн и отхлебнула глоток вьетнамского кофе. – С юридической точки зрения у «Ричу» и Семенова нет общих дел последние десять лет.

– Откуда нам знать? – спросил я.

Ванн невозмутимо посмотрела на меня:

– Повторяю еще раз: они не пай-мальчики.