– Оставь меня, Сатклифф.

– Просто скажи мне, остался ли ты на петушиных боях?

– Я не обязан тебе ничего говорить, – отрезал Гэбриэл. Придерживая простыню, он двинулся в сторону гардеробной.

– Да поможет тебе Господь, Гэбриэл, – сказал Алек, когда его брат открыл дверь. – Да поможет тебе Господь, если ты как-то связан со смертью той девушки!

На какой-то момент Гэбриэл застыл. Затем он пошел вперед, не оборачиваясь на брата и спотыкаясь, и с грохотом закрыл за собой дверь.

Алек уставился на деревянную панель, пока злость и страх продолжали расти в нем. Что, черт возьми, происходит? Он хотел пойти за своим братом, потребовать его ответить на тот вопрос, как-то вразумить его.

Напряжение сковало его мышцы в области плеч, пока он стоял в нерешительности. Он потянулся к дверной ручке гардеробной, но в последний момент резко опустил руку и развернулся в сторону другой двери.

«Трус», – подумал он и покачал головой, испытывая отвращение к самому себе. Он пока что оставит Гэбриэла в покое. Были и другие способы узнать правду. Если он действительно хотел знать. В этом и была проблема. Он не был абсолютно уверен, что ему нужна эта правда.

* * *

Гэбриэл услышал звук закрывающейся входной двери. Облегчение, разлившееся по всему его телу, заставило его бессильно привалиться к стене. Он не был уверен в том, что Сатклифф не ворвется в гардеробную, чтобы пытать его и здесь.

Он не справился бы. Не сейчас. Не сейчас, когда его внутренности горели, словно облитые кислотой, а его голова так сильно пульсировала, что казалось, будто она развалится на две части. Положив трясущуюся руку себе на лицо, он доковылял до кресла в углу комнаты и свалился на подушки.

Кем этот Сатклифф вообще себя возомнил, чтобы прийти в его комнату и обращаться с ним таким образом? Сатклифф, который покинул его и никогда не оборачивался, который никогда не интересовался жизнью Гэбриэла, счастьем Гэбриэла. Злость и жалость к самому себе росли внутри его.

«Да поможет тебе Господь, если ты как-то связан со смертью той девушки».

Слова Алека раздавались эхом в его голове, распространяя дрожь по всему телу. Он положил пульсирующую голову на руки и сжал глаза, чтобы блокировать боль.

Красивые карие глаза, темные волосы, спадающие по ее спине. Живая.