Сквозь водный туман она бросила на Мерси колючий пронизывающий взгляд.

– Теперь все семь томов сожжены, и Ферфаксам пока больше ничего не угрожает. Эта история дорого обошлась мне, но выбора у меня не было.

– И выбора не лишать невинных людей жизни у тебя, похоже, тоже не было, – ввернула Мерси. – Валентин подобрался к тебе слишком близко, но Джезебел… она ведь никому ничего не сделала!

– Жизнь одного человека – недорогая цена за выживание династии. Что стоит жизнь квартальной шлюхи, если на другой чаше весов – существование целой семьи со всеми её многочисленными потомками?

Всё существо Мерси восставало против этого утверждения, однако в то же время у неё в голове зародился ещё один вопрос, не дававший ей покоя.

– Ты бы никогда в жизни не стала охранять Ферфаксов из одной только любви к ближнему. Если они действительно потомки Розенкрейцев, тебе что-то от них надо. Что именно? Почему только они могут дать тебе это? И почему ты не возьмёшь себе это сама, убивая всех, кто встанет на твоём пути? Насколько я понимаю, обычно ты именно так и поступаешь. – Произнося эти слова, Мерси медленно выпрямлялась, облокотившись спиной на стену, пока, пошатываясь, не поднялась наконец на ноги. Дрожащими руками она раскрыла свою сердечную книгу и расщепила страничное сердце. Оно засветилось слабым, мигающим светом.

Её мать с сожалением покачала головой:

– Я не буду сражаться с тобой, Мерси, как бы ты меня ни ненавидела. Не здесь и не сейчас. Когда-нибудь ты, возможно, поймёшь меня.

– Что ты собираешься делать?! – заорала Мерси, перекрикивая шум воды и одновременно желая выплеснуть накопившиеся в ней гнев и беспомощность.

– Может быть, мы ещё встретимся когда-нибудь. Когда тебе понадобится моя помощь.

– Да чихала я на твою помощь! Мне плевать на тебя, мама!

– Я понимаю. Возможно, так оно и есть.

Мерси отвлеклась, и слабо светившееся страничное сердце погасло совсем.

– Ты не можешь вот так взять и исчезнуть! Ты слишком легко отделалась! Ты убила всех этих людей, всех моих… – Она запнулась, увидев, что Аннабель Антиква совершает руками какие-то пассы. – Это трусость, слышишь?.. Проклятая трусость и больше ничего!

– Прощай, дитя моё.

Ослепительная вспышка заставила Мерси прикрыть глаза. Она услышала шелест ткани, но, когда её глаза снова смогли воспринимать окружающую её действительность, карниз на противоположной стороне зала опустел. Чёрный плащ исчез в центре водоворота, как капля чернил в водосточной трубе.

Ни на секунду Мерси не поверила, что её мать бросилась в воду, чтобы утопиться. Из зала вели три туннеля, три реки, с помощью которых можно было рано или поздно выбраться на поверхность. Три пути, чтобы сбежать отсюда.