В Санктуарии библиомантика теряла силу, чтобы ни один из членов Совета не поддался искушению решить проблему как-то иначе, а не с помощью убедительных аргументов. Очевидно, в первые дни существования Санктуария бывали определённые обстоятельства, которые впоследствии и привели к подобным мерам предосторожности. Джеймс не представлял, как действует библиомантическая блокада, но он знал её источник – неприметная серая книга, лежавшая в середине стола, в углублении, на достаточном расстоянии от каждого из сидящих вокруг. То было настоящее сердце Санктуария, мотор его могущества. Codex Custodis нейтрализовывал любую другую библиомантику, за исключением своей собственной, и сохранял защитную стену, ограждавшую святая святых от пустоты, царившей между страницами мира. Основоположники поместили Codex Custodis на этом столе под стекло, словно драгоценный экспонат, и с тех пор никто к нему не прикасался. Даже в глазах баронессы стояло выражение благоговения, пока она рассказывала об этом Джеймсу.

«Вот, значит, каковы главы Адамантовой Академии, – думал он чуть ли не разочарованно, – шесть библиомантов-интриганов со своими никчёмными сердечными книгами. А в центре всего – Codex Custodis, которому они были обязаны тем, что идеи ещё не поглотили это место».

Только они, эти шестеро, и он, седьмой, экслибр, были живым существами в Санктуарии. Всё остальное в этом зале состояло из холодного золотистого янтаря: сверкающий пол, круглый стол, тяжёлые неудобные стулья, даже пепельницы и бокалы. Тяга к роскоши, снедавшая основоположников библиомантики, должно быть, была беспредельной в ту пору, когда они создавали Санктуарий. Даже сотни созвездий, испещривших купол, отливали тёмным медовым оттенком. И когда вездесущий золотой свет отражался в глазах присутствующих, сразу казалось, что и они из янтаря.

Джеймс задавал себе вопрос, что его прежние друзья по роману «Таинственный остров» испытали бы при виде подобного места? Одна половина их, наверное, утратила бы рассудок перед лицом такого великолепия, другая – сразу же бросилась бы перерезать друг другу глотки. Сегодня Джеймс не принадлежал ни к тем ни к другим, будучи всего-навсего только чтецом баронессы, и в настоящий момент его мучил ещё один вопрос: чего она от него ожидала? С тех пор как они пересекли второй порог, он ощущал себя самого чем-то вроде насекомого из янтаря, на которое другие глазели так, словно говорили: «Ты уже мертвец, просто не знаешь этого».