Например, человек может взять имаго погибшего возлюбленного – обычно погибшего трагически, классический сюжет дневных голосериалов – и носить с собой вместо того, чтобы передать следующему совместимому по способностям человеку; может уничтожать и себя, и знания поколений. Это аморально. Затем версии послабее: новые имаго-носители возвращались ко вдовам умерших, пытаясь возобновить законченные отношения. Это происходило на самом деле – все знали такие случаи, неспроста этот процесс на Лселе всегда сопровождался психотерапией…

«А теперь давай еще хуже», – приказала она себе. Придумай такое, от чего становится не просто грустно, а не по себе.

Имаго, установленный в слабый разум – которому хватает способностей для совместимости, но не для того, чтобы создать нового, реального, функционирующего человека из двух предыдущих личностей. Имаго, пожирающий разум последователя.

Вот это плохо – даже думать не хочется

(что именно этого хотел его сиятельство Шесть Путь),

на что это похоже.

«Молодец, Махит. Нашла-таки вариант, который нравится еще меньше, чем предложение Три Саргасс».

Три Саргасс считала, что надо взять аппарат посла Агавна и извлечь обновленное имаго Искандра, чтобы записать поверх угасшего, отказавшего и бесполезного, существующего в разуме только урывками. Считала, что если код так нужен – и ведь нужен, нужен, – то это единственный логичный курс действий.

Три Саргасс, впрочем, не вызывалась сама в добровольцы на экспериментальную операцию на мозге. Причем экспериментальную операцию на планете – в культуре, – где вообще недолюбливают нейрохирургические вмешательства. Где от самой идеи всем не по себе. Где это считается аморальным. Три Саргасс называла добровольцем Махит.

«Эй, Искандр, а ведь ты бы мог легко спасти положение», – подумала она в сотый раз и не услышала ничего, кроме молчания и гудения периферийных нервов. Кто знает, выдержит ли она вообще второе имаго? Все может пойти не так просто потому, что это она испорчена, непригодна, несовместима; а даже если с ней все в порядке, она не забыла, как чувствовала себя в первый раз: головокружительное наложение восприятия, ощущение, что стоишь на краю отвесной пропасти. Легчайшее движение – и сорвешься в огромность чьей-то чужой памяти, и им не хватило времени, чтобы стать новым человеком, стать Махит-Искандром – вместе с призраком того, кого впитал в молодости Искандр: Махит-Искандр-Цахкель…