Что-то вроде кавалерии. Кавалерии в ливреях – и ни следа фиолетовых букетиков. И пришла за ними лично Пять Агат, а это означало, что Девятнадцать Тесло наверняка поняла, чтÓ Махит и Три Саргасс пытались донести в стихах…

– Я их уже вижу, – сказала Пять Агат резко и звонко. – Вот те трое. Прошу сюда, госпожа посол; эзуазуакат Девятнадцать Тесло понимает, что ваша просьба о предоставлении убежища еще в силе.

– Она ни разу не просила убежища формально, – начал Три Лампа, – в Юстиции от этого и камня на камне не оставят.

– Как и от дворцовых интриг Тридцать Шпорника, – отбрила Пять Агат, – так что мы квиты. Я не хочу, чтобы случился инцидент. Не мешайте им уйти.

Махит двинулась по коридору, Три Саргасс и Двенадцать Азалия – по бокам. На миг показалось, что они выберутся, безо всяких затруднений окажутся в руках Пять Агат благодаря вкрадчивой власти Девятнадцать Тесло в действии…

… и тут из кабинета у них за спиной, дальше по коридору, вырвался Шесть Вертолет. Махит застыла на месте, обернулась к нему. Вместо электродубинки, как у Пять Агат, в его руке Махит с леденящим ужасом узнала огнестрельное оружие – на Лселе запрещенное, ведь оно могло вызвать разгерметизацию корпуса, – и он кричал. Махит застыла между Шесть Вертолетом и Пять Агат, на полпути к свободе.

– Даже не смейте – больше вы, долбаные обнаглевшие демагоги, не сможете творить любую срань, какую захотите, на улицах легионы, ваше время кончилось – вам придется подчиниться закону и порядку!

Даже объятая ужасом, Махит чуть не рассмеялась – жалкий коротышка, так злится из-за потери той небольшой власти, что ему удалось заполучить.

Пять Агат спокойно подняла электродубинку, где на конце потрескивала сине-зеленая энергия, и пошла на Шесть Вертолета.

Грохот от огнестрельного оружия оказался громче всего, что помнила Махит. Слева от нее раздался крик, краткий и резкий, – и снова выстрелы, много подряд. Она бежала по коридору к Пять Агат, даже не принимая сознательного решения, забыв обо всяком параличе. Три Лампа пригнулся за стойку, а помощник Пять Агат наступал с мерцающей электродубинкой.

Снова выстрел, и на предплечье Пять Агат распустилось красное, красное наливалось в белизне блузки, лицо побледнело как снег. Стук ее палки об пол, треск электричества, Махит бежала. Вот она у Пять Агат – все еще стоявшей в полном спокойствии, словно в шоке, – и схватила за вторую руку, не истекающую кровью, потащила за собой.