– Alas … We have little time,5 – мальчишка шагнул вперед.

Джейсон жестом пригласил нас садиться.

На столике появилось вино, фрукты и вазочка с каким-то янтарным вареньем.

– Listen very carefully6, – мальчишка облокотился на стеклянную крышку стола.

Джейсон наклонил голову.

Некоторое время я слушал, пытаясь вникнуть, но потом отказался от этой затеи. Натянутая «четверка» по английскому сейчас меня сильно подвела. Хотя, знакомых слов было крайне мало. Практически несколько. Мне удалось разобрать только «мы», «проблема», «тело» и «красный». Или нечто вроде. И все.

Джейсон внимательно слушал, изредка задавал вопросы, а затем, услышав ответ, начинал посапывать, качая головой.

Я посидел, затем тихонько встал из-за стола и прошелся по комнате. Дайрон и Джейсон не обращали на меня внимание, поглощенные беседой. Лишь изредка то один, то второй бросали на меня мимолетные взгляды.

Комната была небольшой, где-то четыре на три метра. И такое же небольшое количество вещей, наполнявших ее.

Никаких привычных нам обоев. Серо-голубая побелка и все.

Бар с батареей бутылок, бутылочек и флаконов, несколько полок с книгами, пара древних кресел, грубый деревянный табурет, на котором сидел хозяин, и диван. Решетчатая дверца в стене – шкаф.

Не сравнить с нашими квартирами, в которых напихано все что можно, и даже больше!

Жидкокристаллический телевизор, бормотавший в углу. Я подошел ближе. Надо же! У них телепередачи транслируют в HD-формате. Прогресс налицо.

На полу рядом с телевизором лежал джойстик от «Сони плейстейшн» и несколько дисков. Хм. Во что же может играть художник на игровой приставке? В паззлы?

Над телевизором на стене висела грубо выкованная из темного металла роза, на вид очень древняя.

В комнате было три окна подряд, подоконники которых были густо уставлены маленькими горшочками с разноцветными цветами. Присмотревшись, я узнал примулу. Очевидно, Джейсон был страстным цветоводом. Тут было, по меньшей мере, пятьдесят горшочков. В мастерской, как позже выяснилось, тоже.

На стенах картины, очевидно написанные самим Джейсоном. Я задержался, разглядывая их. Наверное, я полный профан в искусстве, поскольку понять смысла так и не смог.

На первой картине была изображена половина голого человека – словно кого-то разрезали вдоль – полголовы, половина туловища, одна нога, одна рука. К оставшемуся соску, к глазу, к паху и к уху кручеными шлангами был подсоединен березовый ствол, в который, словно в перегонный куб, втекала кровь из тела, и выходила обратно уже в виде березового сока, наполняя несчастную голову. Почему-то я даже не сомневался, что именно дерево перерабатывает кровь, а не человек – сок. На березе напухали кровавые почки, и на ветке, глядя на них, сидела какая-то птица с кольцом на лапе.