Еще пощечина.

– Могла или нет? Теоретически?!

Найт приблизила свой нос вплотную к носу сыщика – тактика устрашения, и не важно, что девушка стоит на мысочках, – и хорошенько тряхнула Берти. К д’гарру субординацию!

– Могла, – после долгой паузы все-таки сказал Голден-Халла. Неожиданно жестко и твердо.

Они простояли так еще секунду или две: Найт вглядывалась в глаза-индикаторы напротив, сыщик прислушивался к себе.

– Более того, – грустно добавил он, – именно это она и сделала.

И, стоило Берти произнести это, как перед его внутренним взором начался форменный дурдом: там стали выпрыгивать, наезжая друг на друга и разрастаясь, как под лупой, четкие, будто газетным шрифтом напечатанные буквы: «Это неважно! Морган – убийца!»

– Вы чего? – ахнула Лади, когда детектив мешком осел на землю. – Мастер Берти?

– Оно… Борется, Найт… – почти неслышно просипел Голден-Халла.

В высоких корабельных соснах какой-то дятел-трудяга долбил кору в отчаянном поиске жучков, и полубессознательный Берти цеплялся за этот ритм внешнего мира, чтобы не потерять остатки себя под водопадом алых букв – под этой жестокой открыткой от Элайяны, пытающейся стереть неугодные ей мысли.

А потом – все мысли вообще, раз этот пеплов рыжик так упирается. Чем сильнее Берти боролся, тем быстрее распространялись буквы, тем активнее заклинание наступало на все новые и новые области мозга, разрастаясь, как опухоль-спринтер.

Наконец все заволокло багровым туманом. Сыщик закрыл бессмысленные глаза и опустил руки, до того сжимающие виски.

– Ох, твою ж каракатицу! – взвыла Найт.

Судя по звуку, она с силой и разочарованием врезала кулаком по одному из зубов Этерны, отозвавшемуся легким звоном. Потом упала рядом с Берти на колени, стала тормошить его, дергать, поглаживать и, кажется, даже целовать. Затем раздался топот: Ладислава убежала куда-то.

Стало тихо-тихо.

Внешний мир совсем исчез. Шар серчдух озадаченно вплыл между кристаллов и завис над распростертым телом Голден-Халлы. Клыки Этерны засветились ультрамариново-синим цветом, между ними побежали легкие молнии, пытавшиеся сбить растерянный поисковый шарик. У них получилось сразу же, ведь серчдух не ждал подвоха. Шар пропал. Его энергия втянулась в кристаллы, и клыки засветились сильнее, бросая лазурные тени на неподвижного сыщика.

…А Берти между тем обнаружил себя в удивительном месте.

Он стоял, убрав руки в карманы длиннополого пальто, в лодке, болтавшейся посреди бушующего кроваво-красного океана. И отстраненно наблюдал за тем, как злые штормовые волны рушат башни великолепного города, растущего впереди на скале. Город рассыпался беззвучно. Даже обидно, как податливо и тихо он умирал под гнетом ревущей стихии, которая – башня за башней – уничтожала память Голден-Халлы и мысли Голден-Халлы. А вместе с ними и самого Голден-Халлу – ведь кто мы такие, если не наше сознание?