Стэн пискнул, полный сомнений. От зелья пахло дорогим женским парфюмом. Или это от Тиссы, непривычно взволнованной?

Девушка набрала в пипетку зелья и кивнула птенчику: распахивай клюв. Прошло минут пять. Согласно рекомендациям, во взрослого мужчину требовалось влить сто миллилитров жидкости, прежде чем пойдут какие-то изменения.

Весь совенок объемом был меньше, чем эти сто.

– Знаешь, мастер Хлестовски, все-таки – плавать! – наконец вздохнула Тис и безапелляционным щелчком по загривку отправила птенчика аккурат в котел. В полете он сделал неумелое сальто и скользнул по Тиссе бешеным взглядом, в котором читалось: «Два балла, госпожа Винтервилль! Придешь ко мне учиться – сразу ДВА БАЛЛА!»

Зелье запузырилось, словно болото, когда тельце совенка ушло на дно.

Тис отсчитала три секунды и забеспокоилась. Нет-нет, не подумайте, это не было ее экспромтом: зельевары нередко швыряли в котлы братьев наших меньших (и волшебство случалось аккурат в момент захлебываний), но все ж как-то боязно.

Тисса сделала шаг вперед и задрала рукав блузки, чтоб пошарить в котле в поисках мягкой и мятой птички, но… Котел вдруг завибрировал, грохнулся с треноги, покатился по дощатому полу, гремя и плюясь антидотом, твердо намереваясь смыться из этого сумасшедшего дома.

Где-то на полпути к двери из котла также вывалился ребенок, надсадно кашляющий, который рос, рос и рос, параллельно процессу забиваясь в угол хижины (когда-то пыльный, а теперь, Тиссиными усилиями, блестящий, как в саусберийских салонах готового платья).

Через минуту все было кончено.

– Как вы себя чувствуете, мастер Хлестовски? – непривычно резко и холодно, как у чужого, спросила Винтервилль, заранее отвернувшаяся. – Меня зовут Тисса, я адептка в Буре – ученица вашей начальницы, леди-ректора, мы с вами пересекались…

Стэн только головой потряс: бр-р-р!

Он сидел под книжным шкафом, весь перемазанный зеленой грязью и обалдевший от случившихся с ним метаморфоз.

Тисса продолжала что-то ронять у окна – какие-то слова, убийственно-вежливые, – и Стэну вдруг очень хотелось прервать ее долгим писком, но из уст изумрудно-всклокоченного мужика это вряд ли было бы мило.

Поэтому Стэн лишь тихонько вздохнул и воровато нашарил на стуле заготовленную одежду. Начал старательно одеваться.

Простите, господа штаны, госпожа рубашка, следовало бы, конечно, помыться, ну да ладно уж, сыграю сегодня лешего-энтузиаста.

– …Соответственно, мастер Хлестовски, я постаралась максимально следовать протоколу, минимизируя ущерб, но: если у вас возникнет какое-либо недомогание или появится дополнительная жалоба на мои изначальные действия, повлекшие трансформационный эффект, вы можете смело обратиться к леди-ректору с вопросами на мой счет. Повторюсь: меня зовут…