— Что у него взяли?

— Кто?

— Шевчук.

— Обижаешь, Заусенец.

— Обижаю. Короче, верните.

— Мобильник.

— Бабки тоже верните.

— Не было там бабок. Слезы одни.

— Верни, Ленчик. По-хорошему.

— Слушай, Заусенец… Кто он? Алкаш, говно собачье. Псих. Шевчуку ухо расцарапал. До крови. А ты вот записки носишь. На меня рычишь. Обижаешь по-всякому. Я злопамятный, ты имей в виду.

Капитан Заусенец наклонился к капитану Непейводе. Казалось, хорек вот-вот вцепится в нос жирному барбосу. Дежурный хотел отодвинуться, но не смог. Помешала стена.

— Не грози мне, Лёнчик. Оформляй.

— Ой, как жалко, — всплакнула баба Галя. — Пропадет ведь.

Лариса Петровна закурила.

— Пропал, — бросила она, выпустив колечко дыма. — Уже.

— Так ведь жалко.

— Ни капли. Ни мизинчика.

— Приличный человек какой…

— Все они приличные. А потом хлоп, и жену зарезал.