Херб пожал плечами, сунул в рот жаренный на масле пончик из кукурузной муки и задумчиво его прожевал. Вокруг галдели собравшиеся на пикник, и Маккенне пришлось сосредоточиться.

— Не знаю. В научных изданиях про это ничего нет. Знаешь, центавриане очень скрытны на этот счет.

— Как пишут на финансовых страницах, они щедро поделились с нами технологиями.

— Еще бы — целые классы новых изделий. Забавные электронные штучки, которые легко продвигать на рынок.

— Так зачем они здесь? Не для того же, чтоб привезти нам подарки? — Могли бы взять и сказать.

— Как говорил Карл Саган, да? Культурный обмен и все такое. Великое приключение, и мы получили его, даже не потратившись на звездолеты или еще что–то.

— Значит, они туристы? Которые платят этими штучками? Херб допил кьянти.

— Я так полагаю, что они одиноки. Услышали наши радиопередачи сто лет назад и принялись мастерить корабль, чтобы прилететь к нам.

— Совсем как мы, если подумать. Для чего еще мы выдумали призраков, ангелов и тому подобное? Чтобы было с кем пообщаться.

— Да только они говорить не могут.

— Но хотя бы пишут. Однако переводить с их языка трудно. Федералы опубликовали кое–что, позднее обещали еще. Видел эти центаврианские поэмы?

Маккенна смутно припомнил текст с первой полосы газеты:

— Видел, только ни черта не понял. Херб ухмыльнулся:

— Я тоже, но все равно они восхитительны. Все о звездах–близнецах, представить только!

Вернувшись домой, он встал под душ, чтобы пар окутал его и унес усталость. Голова была переполнена и плохо соображала. Подумывая о сне, когда к нему нередко приходили лучшие идеи, он вытерся.

Потрясение настало, когда он протер запотевшее от пара зеркало и увидел старика с покрытой пятнами кожей, прилипшими к черепу седыми волосами, пепельными усами, растущими из глубоких пор. Очевидно, он прожил лет десять или двадцать, не обращая внимания на то, что видит в зеркале.

Ну и правильно, если зеркала тебя настолько глубоко оскорбляют. Он мазнул кремом морщины возле глаз, оделся, втянул живот и отказался снова смотреть в зеркало. Хватит с него на сегодня оскорблений. Со старением он ничего не может поделать, зато Бадди Джонсон — другое дело.

На рассвете он специально отправился на рыбалку. Требовалось подумать.

Маккенна сидел на своем собственном причале и потягивал апельсиновый сок. Из ведра с кусочками рыбы для наживки попахивало солью, и, словно чтобы помучить его, из крутой волны выпрыгнула пятнистая рыбина, тут же нырнув обратно в пену. Он еще никогда не видел, чтобы рыбы так поступали, и это еще раз доказывало, что мир большой, странный и всегда изменчивый. Другие миры тоже.