Когда-то по земле бегал самый разнообразный транспорт, сейчас оста-лись только автомобили – для избранных, да еще подземки – для общества.

Подземки. Как их не любила Юлика. Что там не любила, – она ненави-дела метро! Ей никогда не удавалось приехать на нужную станцию. В луч-шем случае, поезд увозил молодую девушку в совершенно в другом направ-лении. В худшем – завозил на станции, которых вообще в природе не суще-ствовало. До нее не существовало…

Кира передернуло. Только однажды он вошел в метро вместе с двоюрод-ной сестрой. Года два назад. Чтобы доказать ей, что она трусишка и вы-думщица («Ну разве может поезд свернуть с четко утвержденного маршру-та?»). Он представлял, как они войдут в подземку, которую так боялась ку-зина, как прокатятся в поезде, как потом вместе посмеются над ее страхами…

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… Крххххх… Брлгрхррры…»

– Что? Какая станция? – Кир ездил здесь тысячу раз и точно знал, что следующая остановка называется «Весенняя», а вовсе не «Брлгрхррры» или что он там сказал. – Юлика, что он сказал?

– Я не знаю…

– Но… как это? Куда мы едем?

– Не знаю! казалось, она сейчас взорвется. Я же тебе говорила.

– Извините, – Кир дернул за руку дородную даму в широченной шля-пе, – вы не подскажете, как называется следующая станция?

Дама смерила мальчишку презрительным взглядом.

– «Цветущий мак»

– Че-е-его? Нет такой станции!

Дама, фыркнув, отвернулась.

Юлика, Юлика! Кир лихорадочно тряс сестру за рукав. Куда мы едем? Где мы выйдем? А домой вернемся? Домой хочу, Юлика-а-а!

Домой они вернулись. Под вечер. На попутном шаромобиле. А до этого целый день тряслись в петляющем по подземельям поезду, в расписании которого значилась всего одна остановка – «Цветущий мак» («Вот уж во-истину подходящее название!» – цедил сквозь зубы Кир). Впрочем, выб-равшись наружу, никаких маков – ни цветущих, ни увядших – ребята не обнаружили. Только мрачный пустырь без признаков жизни, из которого они еще три часа искали дорогу к трассе – вернуться в метро, на станцию «Маковый цвет», Кир не решился.

А Юлика ничего, даже повеселела. И в дом вошла с видом королевы-по-бедительницы («Я же говорила!»). Счастливая! Кир же потом долго не ре-шался даже близко подойти к подземке. И до сих пор просыпается по ночам в лихорадочном поту, пытаясь понять, где он – дома в кровати или в метро, едет в поезде, не зная, где придется выйти.