Когда-то Перекресток был доступен всем, но его не замечал никто.

Сейчас его видят все, но ступить имеют право лишь семнадцатилет-ние. И преступники.

Однажды он снова откроется для всех. Но многие ли смогут им вос-пользоваться?

Кир ступил на Перекресток. В самый центр босыми ногами. «Я при-шел!». Тихий шелест листьев за спиной, легкое дуновение ветра. Ни жары, ни духоты, как в прошлый раз. «Мы уже встречались, помнишь? – Кир сам не понимал к кому он обращается и чего хочет добиться. – Год назад. Я весь этот год ждал тебя, а ты?»

Ничего не происходило. Обычно тропинки загорались практически сра-зу. Может он что-то упустил, сделал не так? Что там говорила Нила – она изучила себя? А он только то и делал, что изучал Перекресток… А может, и правда, надо приходить днем? Может, Перекресток спит? Или…

«Я просто хочу вернуть то, что потерял здесь год назад. Я…» – мальчик импульсивно сжал в кулаке серьги сестры, застежка больно впилась в па-лец, раня его до крови.

Тишина. Ни звука. Даже шелковица шелестеть перестала. Кир вздохнул.

«Я, пожалуй, приду завтра. Днем»

Земля дыхнула жаром. Туман сжался плотным кольцом. Побежали по тропинкам разноцветные полоски. Замелькала перед глазами одна-един-ственная надпись.

Юлика, Юлика, Юлика, Юл…

Что за? Не так, все должно быть не так! Куда становиться, из чего выби-рать, если все тропинки одинаковые? Да и что означает здесь имя сестры? Забытое имя. Непонятое никем, а потому поставленное в один ряд с непрощенными. А может, она и была непрощенной? Что-то знала, что-то пыта-лась изменить, была ищущей среди давно нашедших. «Может, и мое имя за-будут сегодня… Если еще не забыли…»

Разноцветная пляска на тропинках замедлила ход. Надписи, потускнели. Жара начала спадать. Туман расслабил удушающие объятья. Буквы блед-нели, таяли, а сквозь них уже начинали проступать другие.

Однажды кто-то увидит свою тропинку, раньше, чем ее покажет Пе-рекресток.