— Ладно. Только уж вы, пожалуйста, не задерживайтесь.

— Кто-нибудь в курсе, что я здесь?

— Только мы, те, кто сидит в этой комнате.

— Прикройте меня. И больше не беспокойте. Если только не… — Диксон оборвал разговор, не докончив фразы, но Мейснер прекрасно его понял.

— Совсем как Джонни. Он тоже всегда бегал от Джекки. — Мэрилин заговорщически улыбнулась. — Бобби всегда покрывал Джонни. Бобби всегда знал, где он. Правда, Бобби всегда знал и то, где нахожусь я. — Она усмехнулась и снова лизнула его в ухо.

Диксон схватил ее за плечи и с усилием оторвал от себя. Потом рывком опустил ее на колени. Она невольно поморщилась от боли; ее глаза наполнились слезами. Держа ее одной рукой, другой он расстегнул брюки.

— Давай! — приказал он. — Ты знаешь, что делать.

— Я не какая-нибудь дешевая шлюха! — возмутилась она.

— Делай то, ради чего тебя позвали! — закричал он и свободной рукой влепил ей пощечину. Она дернулась, но не упала, потому что он по-прежнему крепко держал ее за плечо. — Давай! — снова приказал он.

— Джонни никогда не делал мне больно!

— Я не Джонни.

— А я не какая-нибудь дешевка Моника Левински, — промурлыкала она. — Если хочешь меня, пусть все будет как положено. Пойдем туда, куда я всегда ходила с Джонни…

— Здесь? В Овальном кабинете?

— Нет, здесь мы никогда этим не занимались. У нас было особое место.

— У меня нет времени.

— Ты ведь царь горы, так что время ты найдешь. — Ее пальцы пробежали по его разгоряченной плоти. — Успокойся, милый. Кто посмеет приказывать президенту? Всего десять минут, солнышко… За это время ты получишь все, что хочешь. Я — самая лучшая. Так было всегда. Вот почему все хотели меня… сходили по мне с ума. Я самая лучшая, лапочка. И только для тебя.

Диксон нагнулся и нажал кнопку соседней комнаты:

— Пятнадцать минут! Пусть пятнадцать минут меня никто не беспокоит.

— Есть, мистер президент, — ответил Мейснер, но разговор уже оборвался. Мейснер тут же стер их разговор. Всегда полезно на всякий случай прикрыться. Он считал, что Диксон напрашивается на неприятности. Плохо, когда начальник становится неуправляемым.

— Расскажи-ка мне о Джонни, — велел Диксон.