– У тебя была сумка, черная... – Окоёмов внезапно вспомнил момент, когда встретился с Кхайе впервые. Не самый лучший повод для знакомства, что уж говорить.

– Да, была. В ней лежал мой «раллер». «Убитый». Я оставила ее в джунглях, в тайнике.

– Как тебя зовут? На самом деле.

– Не важно, как меня звали раньше. Сейчас меня зовут Кхайе Сабай.

– Как ты работала в этой глуши?

Хотя, если вспомнить лежавший в рюкзаке чудесный незарегистрированный коммуникатор, который способен подключаться к сети через спутник, все не столь уж и загадочно.

– Какая разница? Ты ведь не расскажешь, что ваш отряд делал в джунглях и какого черта вы расстреляли моих друзей! – она снова кричала.

Окоёмов хмыкнул. Картина вырисовывалась действительно забавная.

– Я не знаю, – сказал он. – Мы решили, что ищем нефть, но это явно не соответствовало истине.

Кхайе тоже улыбнулась. Смешно – два человека, попавших в переплет, и ни один не знает точно, по какой, собственно, причине.

– Скажи, что делает этот порошок... как ты его назвал... который ты пробовал и который превратил Чжи Бяо в это недоразумение? – резко сменила тему Кхайе.

Заметь, она не собирается ничего рассказывать о себе. Но хочет знать, чего можно ожидать от тебя.

Доверять нельзя никому – это непреложная истина. Но не становиться же параноиком. Те, кто учил его поступать таким образом, далеко. А Кхайе рядом, такая нежная и трогательная. Красивая и...

Ну, нет, они же не одни в кузове. Даже если не считать за человека Часовщика, здесь еще человек восемь местных. Затихли – не то заснули, не то стараются не отсвечивать. Второй вариант на правду похож больше.

Окоёмов глубоко вздохнул. Потом еще раз. Не помогло.

– «Джьяду гумра», – сказал он. – Я не знаю, что он конкретно делает там, в голове, но он... не знаю, как это объяснить. Он позволяет сознанию полностью отрешиться от этого мира. Можно придумать другой, свой – если хватит фантазии. Некоторые, как Часовщик, слишком увлекаются и остаются в своих мирах. Сколько миров, столько и жителей. Рано или поздно у всех наступает раздвоение сознания. Потом – полная деградация. Старик уже на грани, еще пара-тройка недель – и начнет пускать слюни.

– А ты...

– Я смог остановиться, – теперь настала очередь Окоёмова сжимать кулаки. – Если бы ты знала, чего мне это стоило. И случившееся не прошло полностью, что-то осталось, кто-то...

– У тебя тоже? – Кхайе покрутила обеими руками у висков, изображая человека с двумя головами.