Уже засыпая, Стас повторил тихо, чтобы не разбудить Сандру:

– А меня не убили. – И совсем-совсем тихо, почти беззвучно, добавил: – Пока.

Глава 12

Глава 12

Закончилось лето. Потом пролетел сентябрь, Стас даже не заметил, как наступил октябрь с традиционно теплым и ясным харьковским бабьим летом. Даже Катастрофа, изуродовавшая климат, ничего не смогла поделать с двумя неделями золотой осени.

Раны на плече Стаса зажили, оставив еле заметные шрамы. «Балалайку» так и не вынули – не получилось. Новый ректор лично пытался объяснить Стасу суть проблемы, но тот выругался и просто ушел из кабинета. Как оказалось, Линевская деньги все-таки перевести успела.

Через неделю после расстрела Городского Совета Надежда Львовна связалась со Стасом и попросила, чтобы он, если можно… Стас послал ее подальше, заявил, что условия договора им выполнены полностью, что может старая сука и дальше жить либо в «Хрустальной Розе», либо в клинике. Он заплатит. И пусть госпожа Линевская передаст привет Рахили Мовсесян.

Максимка, в общем, действия Стаса одобрил, но посоветовал воздержаться от дальнейших несогласованных трат. «Целее будешь», – сказал Фрейдин и показал в улыбке клыки.

В самом начале сентября Стаса наградили какой-то золотой загогулиной.

Пояснили, что это знак Городского Совета за особые заслуги перед городом, пообещали внести имя Стаса в Книгу почета. Жаль, сказал Дальский, что иностранный гражданин, да еще и дипломат, не может выдвинуть свою кандидатуру в Городской Совет и на пост его председателя.

А мне как жаль, ответил Стас, но награду не выбросил, хотел подарить Сандре, но Болтун так долго рассматривал красивую штуку, так искренне восхищался ею, что пришлось отдать знак за особые заслуги перед городом Болтуну, что, как со смехом заметила Сандра, было очень символично.

Гуляй-город к началу октября оказался полностью заселенным гражданами России, так что все предвыборные дебаты на Гуляе рассматривались как обычное шоу. Какая разница, кто будет заседать в Совете? Главное, чтобы вода была в кранах, чтобы с питанием наладилось. Кстати, оказалось, что продукция продовольственных фабрик вовсе не обязательно должна иметь вид засохших соплей. Это сволочи-заговорщики скрывали от людей правду, а когда этим занялся лично господин Дальский, выяснилось, что еду можно получать в виде сероватой муки и волокнистой массы с легким привкусом мяса.

По этому поводу в Харькове стали открываться кафешки, где можно было попить нечто вроде кофе из пережаренной муки и съесть почти настоящую котлету с липкими серыми макаронами.