Он легко поклонился, намекая на окончание «проповеди».

Восемнадцать человек, сидящие перед Бифордом на старенькой мебели, вытянули вперед кулаки с оттопыренными вверх большими пальцами, застучав ими друг о друга в старинном, почти забытом жесте одобрения. Затем комната наполнилась грохотом отодвигаемых стульев и лавок, негромкими голосами и шорохом одежды. Декомпиляторы потянулись к выходам, вполголоса обсуждая новое поучение создателя машины…

Муджалид, позволив человеческому потоку окружить себя и иссякнуть, встал последним. Подошел к столу, возле которого Бифорд допивал остывший кофейный напиток. Лоб Кончара рассекала глубокая вертикальная морщина, заведомо не предвещавшая доброго расположения духа. Дождавшись, пока помещение для брифингов покинет последний машинист, ибн Шавкат заглянул в лицо товарища.

– Позволь узнать, дружище, что это сейчас было? – Силовик группы казался обескураженным и задумчивым. – Хочешь намекнуть остальным про новую картину, не так ли?

Плотник, на Кончара взглянувший сверху вниз, непонимающе нахмурился. Поставил чашку на стол, невольно покосился на дверь.

– Ну, вот чего ты привязался, Муджалид? – Последние хлопья воспоминаний кружились в голове, словно снег. Левую половину груди сдавило. – Ты знаешь меня не первый день, я не проповедник. Мне далеко до вудуистских архиепископов с их проникновенными обращениями к пастве. Я не знаю, как вести за собой людей, я просто выплескиваю то, что накипело на душе…

Несколько секунд похожий на тролля машинист молчал. Просто стоял рядом, спрятав многократно переломанные пальцы в карманах просторных шортов. Затем качнулся на пятках, издали поинтересовавшись:

– Значит, ты действительно веришь в пришествие Красного?

Плотник сжал губы, без стука возвращая пустую кружку на стол. Иногда старший офицер группы обнаруживал проницательность, неподвластную самому Бифорду. Или Орландо в самом деле боялся признаться в очевидном даже себе?..

Уводя разговор от прямого ответа, он задумчиво покачал головой. Подошел к пульту на стене, до минимума выкручивая мощь кондиционеров и делая верхний свет тусклее – в обычные дни убежище экономило драгоценную электроэнергию.

– Я поражаюсь тебе, старина… – хмыкнул длинноволосый, не поворачиваясь к силовику. – Ты лично стоял у истоков. Видел неподдельный ужас на лице Пророка. Побиваемый камнями, ты бежал из стана нейкистов через половину земного шара, только чтобы продолжать дело декомпиляции. И ты снова не веришь ей?

Теперь задумчиво замолчал Кончар. Лидер группы не первый раз, в свойственной ему привычно витиеватой форме, обвинял товарища в неверии собственным глазам. И причина этого крылась в том, что ибн Шавкат до сих пор действительно не решил, стоит ли доверять их детищу. Ни одна из нарисованных за несколько лет картин не касалась Муджалида напрямую, отчего он продолжал относиться к «Сингулярике» с трепетом и уважением, но иногда с изрядной долей сомнения.