Чушь, конечно же… Всю теорию о гигантских земноводных он слепил, не особенно утруждаясь, черпая информацию из Сети. Полазал по древним сайтам, уже несколько лет необновляемым, кое-какие данные подкорректировал, кое о чем не стал упоминать, кое-что присочинил, – и до чего же складно получилось! Настоящие криптозоологи, подозревал Тарантул, работают по той же схеме.

Разумеется, единственное доказательство – последние кадры, переданные якобы сожранной псевдощукой – фальшивка, сработанная заранее, еще на Большой земле…

Всё так, но на озере Тарантулу было тревожно. Мерещился чужой и чуждый взгляд, устремленный снизу сквозь толщу воды.

Не заглушая двигатель, он подогнал аппарат к берегу, высадился и выгрузил багаж, а затем без сожалений затопил мотодельтаплан.

Предстояла последняя фаза операции, самая ответственная.

– Баг! Вернулся! Вернулся, мать твою!

Абдулла-хаджи обернулся на крик. Он не знал подбегавших. И прошел бы мимо, не тронув их, – Учитель послал его исполнить важное и срочное дело, заниматься пустяками недосуг.

Но они не отставали, называли Абдуллу какой-то гнусной кличкой, более подходящей для собаки, один из них протянул свою грязную лапу и схватился за белую галабею, оставив пятна…

Меч Луны бесшумно рассек воздух, и не только. Затем сверкнул в коротком выпаде. Абдулла-хаджи развернулся и продолжил свой путь.

Большой Пепс умер почти мгновенно. А Шуруп всё никак не хотел расставаться с поганой здешней житухой, давненько им проклинаемой, – ухватился двумя руками за горло, рассеченное десантным ножом, сжал, стиснул, желая остановить кровь и удержать вытекающую жизнь… Борьба с неизбежным длилась пару минут и закончилась вполне предсказуемо.

…Учитель, как было всегда, оказался прав. Вертолет – железное порождение шайтана – стоял именно там, где велел его искать Абу-Нагиль.

Абдулла-хаджи резким движением откатил дверь, запрыгнул внутрь. И сразу же пустил в ход меч Луны и меч Солнца.

Светлановский проспект был таким же, что и раньше. До Дня Станции, до Большой волны, до многих миллионов тонн песка и ила, поднятых обезумевшей водой со дна залива и обрушенных на город…

Все было привычно и знакомо.

Зеленели тополя.

Смеялись дети.

Два бомжа дрались из-за найденной бутылки. Мне захотелось их расцеловать.

Впереди высилась многоэтажная «шайба» Северного шопинг-центра, недалеко, минут пятнадцать неторопливым шагом, но я неторопливо не сумею, я побегу и буду смеяться и плакать на ходу, не прекращая бега… Потому что там, за «шайбой» – уродливой для нового человека, а нам привычной – стоит неприметный восьмиэтажный дом, часто снившийся мне ночами, и я взбегу на второй этаж, и звонок взорвется ликующим воплем, и дверь распахнется, и…