Потом Сакуров и Жорка созванивались раз в три месяца, затем стали общаться с помощью Интернета. Так Константин Матвеевич узнал, что первым сгорел дом Виталия Ивановича. Потом сгорел дом Гриши. Затем какие-то бродяги подпалили хибару военного. Потом Жорка сообщил, что устроился на постоянную работу и в деревню, которую за две зимы дотла разорили жители соседних сёл, больше не собирается. А спустя семь лет, когда Жорка ушёл с очередной работы, разругавшись с очередным начальником, а его супруга вышла на законную пенсию, они с женой стали искать для покупки новый дом в новой деревне. И не придумали ничего лучшего, как купить дом в соседнем с бывшей Серапеевкой посёлке, именуемом Московским. При этом Жорка мотивировал свой с женой выбор тем, что один хрен во всей России жизнь говно, так уж лучше жить в том, где тебя все знают, и ты уже знаешь всех.

 - Да, брат, своё говно, оно ведь сначала ближе другого к своей заднице, а потому пахнет много терпимей остального (175), - несколько замысловато вслух пошутил господин Сакура и пересёк железку. Затем миновал ещё одну просеку и вошёл в посёлок. Раньше этот посёлок, именуемый Московским, изобиловал зажиточными жителями и подсобной живностью: избы смотрелись ухоженно, по улицам разгуливала всевозможная птица, а на скамейках сидели довольные жизнью крепкие тётеньки и хорошо упитанные пьяноватые дяденьки. Теперь из тридцати изб жилыми остались семь, причём пять из семи изб предназначались для продажи на хрен дуракам вроде Жорки и его жены

 - А я ведь приглашал его, балбеса, в Японию, вместе с женой и оставшимися кошками, - снова вслух сказал господин Сакура. Говорил он по-русски, причём делал это с видимым удовольствием.

 Тем временем снег пошёл сильней, и улица посёлка ещё плотней запахнулась пушистой полупрозрачной шалью, в перспективе показывая сплошную белизну чудом тканного природного убора. Где-то там, метрах в тридцати от путника и в пятидесяти от границы белой невидимости, нарисовался мужик с ведром. Мужик стоял к господину Сакуре задом, к срубу колодца – передом. И, пока он так стоял, очевидно, закуривая, на господина Сакуру напали две собаки. Они выскочили на улицу и принялись яростно обгавкивать приезжего. На что тот молча достал из сумки кольцо колбасы, отломил от него два конца и бросил грозным стражам. Те сожрали колбасу и припустили за благодетелем, повизгивая от восторга и помахивая хвостами.

 Мужик с ведром обернулся на шум и Константин Матвеевич узнал Жорку. Приезжий ускорил шаг, а Жорка подбросил ведро высоко над головой и заорал: