«Превосходная скидка», как и любой корабль, обладала теневыми операторами.

Они висели по углам, как пауки в пыльной паутине, не столько заброшенные, сколько сердитые и перепуганные. Пару раз, пока Эд обходил дозором пустое судно, они спускались оттуда и уплывали прочь стайками, словно их что-то преследовало. Они скапливались у иллюминаторов, перешептывались и толкали друг друга локтями, оглядывались на Эда с таким видом, будто он намерен был их предать. На его пути к рубке управления они разбежались и распластались по стенам.

– Есть тут кто? – позвал Эд.

На звук его голоса включилось оборудование.

Три голосферы показывали динаток, серый и бесструктурный. Узнав пилота, оживились прямые выходы на мостик: к драйверам, внешним коммам и математичке модуля Тэйта – Кэрни.

– Нет, – произнес Эд.

Но сел в пилотское кресло и стал смотреть, как несутся мимо тонкие ленты фотино. Он понятия не имел, куда летит корабль. Сандры Шэн нигде не было. Рядом с ее креслом валялся аквариум, знакомый и неуютный, отдававший воспоминаниями, пророчествами и аплодисментами. Он старался его не трогать, но не мог выкинуть из головы присутствие этой штуковины. Внутри словно бы что-то шевелилось. Тут он ощутил перемены в динатоке. Наверное, курсокоррекция. Он соскочил с кресла, словно то его укусило.

– Мадам Шэн? – звал он. – Вы где?

Никого. Затем по всему кораблю завыли сирены тревоги, судно резко вынырнуло из динатока, и на всех трех экранах дурным глазом возник Тракт Кефаучи. Очень близко.

– Твою мать! – выдохнул Эд.

Он прыгнул обратно в пилотское кресло.

– Прямой выход на мостик, – затребовал он. – И справочники.

Он поднял голову к экранам, и оттуда полился свет.

– Я тут был, – сказал он себе, – но не могу… Вот! Повернуть. Снова. Господи, это ж Радиозалив!

И даже хуже. Эд оказался на старой своей игровой площадке – в гравитационной аллейке радиоисточника RX-1. Выбрасывая мягкие рентгеновские импульсы, свирепствовал в небесах аккреционный диск. Корабль снижался туда под острым углом к диску, а факел двигателя полыхал на полную. Коммуникаторы ничего не принимали, кроме сигналов заброшенных исследовательских бакенов – Изивилль, Москар-2, Черпак, затем, едва различимо, напомнила о себе легендарная транссубстанциальная станция Билли Анкера. Тут все проржавело до дыр. Прошлое нахлынуло на Эда, несвязное, декогерентизованное, затвинкованное. В любой миг шварцшильдовский прибой мог дотянуться до корабля и унести его в сливное отверстие черной дыры.

– Уходим отсюда, – передал он по мостику. Ничего не случилось. – Кто тут вообще командует, блин? – Это теневым операторам. – Вы видите, как шевелятся мои губы, или нет?