– То есть, – оживился инспектор, – вы признаёте себя виновным в бунте на корабле «Рыба-пила»? в подстрекательстве к бунту, если быть точнее.

– Я признаю себя виновным в том, что не желал бросать выживших после операции, которая пошла через косинус к аорте, – огрызнулся Гриффин. – А ещё признаю себя виновным в том, что спас несколько жизней на поле боя, вместо того, чтобы отсиживаться на корабле и советоваться с начальством.

– Капитан второго ранга принимал долженствующие меры, – холодно бросил один из инспекторов.

– Меры-химеры, – буркнул Гриффин. – Пока он их принимал, я слегка был занят, держал в руках кишки полковника Пина. В этом я тоже виноват, теперь его внутренний мир не является больше нетронутым.

Три инспектора разом загудели, приглушая свою речь упавшим на них коконом силовой защиты, скрадывающим звук. Гриффин сложил на груди руки и положил ногу на ногу, приняв совершенно закрытую к дальнейшему диалогу позу. Ему, по сути, было совершенно всё равно, признают ли его виновным, понизят в звании или вообще отправят на принудительные работы куда-нибудь в африканскую параллель, собирать дрозофил и личинок гуо-гуо. Впрочем, на свою жизнь ему было наплевать почти с такой же степенью безразличия, как и на карьеру.

Льюис знал, и знал это твёрдо, он сделал всё правильно по своим личным меркам. Не для того он выбрал в своё время медицину, не для того он отслужил в военном госпитале после окончания обучения, и не для того он уже пять лет занимал должность врача при пятой десантной роте, чтобы сейчас мелочиться из-за каких-то там норм и правил.

И для Гриффина устав, как и необходимость его неукоснительного исполнения, стояли на втором месте после выполнения своего врачебного долга.

Корпорация, конечно, шагнула далеко вперёд по части медицинского обслуживания. Но, если приглядеться внимательней, все её заслуги сводились, преимущественно, к ранней диагностике заболеваний, включающих и генные болезни, да к установке имплантов или запасных частей тел, и органов после ранений или ампутации. Так что, и доктор знал это как никто другой, живые руки хирурга против тончайших манипуляторов автохирурга, до сих пор ценились больше, если речь шла о принятии молниеносных решений здесь и сейчас.

Там, где времени на обследования и размышления не оставалось, люди до сих пор были в цене. А самые передовые и чувствительные сканеры, автохирурги и диагносты надо было ещё кому-то программировать и настраивать, раз за разом вкладывая в список возможностей пережитый личный опыт.

Глава 47

Глава 47