Настала моя очередь рассмеяться во весь голос, полыхнувший, как огонь на углях.

– Мне нравится слово «чудовищность». Это то, что мы есть: монстры. Мы демонстрируем человеку все гнусности, которые он делает при помощи второй половины гибрида. Мы – педагоги, дитя мое. Мы доводим человечество до его лимитов и подсказываем, как их можно обойти. Например, я уверен в том, что наши человеческие братья без малейших колебаний променяют тебя на посетителей, сгрудившихся в том или другом большом музее твоего города. Кстати, сообщаю тебе о том, что именно в эту минуту началась игра, я получаю первые голоса. Для тебя все идет пока не очень удачно. У Баския еще есть все шансы.

Этот маленький мальчик не станет ни гениальным художником, ни великолепным композитором, ни великим ученым, ни самым знаменитым писателем своего века.

Он станет тем, чем стал я. Несомненно, он станет младшим братом Дьявола, потому что он – это я до трансформации.

– Это ты так думаешь, – говорят мне слова-фотоны, – но ты – мой старший брат, и я с тобой никакого договора не подписывал.

Мой огненный смех полыхает снова.

– Ты снова ошибаешься, дорогой невинный, ты ошибаешься в направлении. Наша логика извращена: это я должен был бы заключать с тобой союз, и в каком-то смысле я это и делаю.

– Ты ничего не делаешь, Агент Небытия, и сам прекрасно об этом знаешь. О том, что я пусть и двенадцатилетний, но еще свободный человек.

– Двенадцатилетний! То есть человек, едва начавший определять свой пол. И ты говоришь со мной о свободе?

– Свой пол я определяю наверняка лучше, чем ты можешь себе вообразить, и уж точно лучше, чем это делаешь ты. Я повторяю тебе: я свободен.

– И как же твоя свобода тебе поможет? Все эти добрые ньюйоркцы тоже свободны, они вольны выбирать между тобой и собой, но жители Санкт-Петербурга, Мадрида или Джакарты тоже могут выбирать. Все свободны в этом мире, дитя мое. Ты не можешь себе представить, до какой степени наша правда делает их свободными!

– Не смеши меня. Правда – одна, по определению, ты это прекрасно знаешь. И она не может быть вашей, ты знаешь это еще лучше.

– Очень хорошо. Допустим, что релятивизм действительно является одним из наших самых утонченных открытий. Они живут, быть может, с совершенно фальшивой правдой, но ты не можешь отрицать, что они свободны. Кстати, если игра продолжится, ты сам в этом убедишься.

– Они могут делать лишь то, что они хотят, они могут узнать лишь то, что им известно, они могут быть лишь тем, что они есть. Я знаю, как ты извращаешь смысл слов, знаю твою мошенническую семантику.