– Но мое тело тебе было нужно, раз ты пришел и отдал ему свое могущество! Иначе я остался бы просто человеком, серийным убийцей, как все другие.

Мой Брат смотрит на меня, ребенок смотрит на меня, последний круг Ада смотрит на меня.

Потом мой Брат бросает веселый взгляд на мальчика, а мой взгляд теряется за горизонтом, усеянным машинами.

– Хочешь ему объяснить?

Ребенок ничего не отвечает. Он снова, одновременно с моим Братом, поворачивает ко мне голову:

– Он хочет это услышать?

– А что я должен хотеть услышать или не услышать?

Ребенок смотрит огненно-синими глазами прямо мне в глаза, его взгляд спрашивает: ты действительно хочешь услышать правду?

– Я считаю, что Ад – идеальное место для такого разговора.

– Лучше не скажешь, – бросает мой Брат со смешком, для забавы бросая кости и черепа в океан лавы.

– Ну, в чем же заключается эта правда? В том, что ты не пришел отпечатать свою тень в глубине моей души для того, чтобы я по-своему продолжил твое дело? Со своими личными инструментами справедливости, созданными по моему образу? Применяя свои особые наказания, созданные по образу наказаний человека? Ты осмелишься сказать, что не доверил мне замещать тебя, ты осмелишься сказать, что мы не были каждый раз вдвоем, что мы не слились в демоническом единстве, потому что мое оставшееся независимым тело не подчинилось тебе, но приобрело твои инфернальные возможности? Ты осмелишься унизиться до такой ничтожной лжи здесь, на центральном пляже Гадеса?

– Для того, чтобы это сделать, место идеальное. Но ты ошибаешься, никакой лжи тут нет.

– Как ты можешь говорить так? Я пришел сюда – и, поверь мне, оставил свой след на очеловеченном земном шаре.

– Я и не утверждаю обратное. Просто ты ошибаешься, если думаешь, что я тем или иным способом воспользовался твоим ТЕЛОМ.

– Я уже ничего не понимаю. Ты – это я, потому что я согласился стать твоим двойником. Я – это ты, потому что ты попросил меня им стать.

Мой Брат бросает взгляд на ребенка с Шестой авеню и одновременно швыряет пригоршню побелевших фаланг пальцев в океан огня.

– Объясни ему, – просит он.

Ребенок смотрит на меня, его лазурные глаза пронизывают меня насквозь, его взгляд как будто хочет проникнуть мне в душу, но некая противоборствующая сила не дает ему сделать этого. Тогда ребенок говорит. Это первые и последние слова, которые он произносит здесь.

– У тебя нет тела. Ты уже не человек, и гораздо дольше, чем ты думаешь.

– Ну и кто же я тогда?