– Дальше пешком.

Темный арочный проход вел между дверей и окон. За металлическими решетками вопили телевизоры, но никто не смотрел модный и шумный Четвертый канал, как заметила Марселина. Внезапно лестница привела ее в маленький дворик, где квартиры неуклюже громоздились друг на друга, пытливо склоняясь над открытым пространством. Два попугая сидели на сетке из электрических кабелей, которые обеспечивали всю конструкцию током. Еще один лестничный пролет спускался в неосвещенный проулок, мимо крошечного бара, залитого неоновым светом, со стульями, вмонтированными по другую сторону от жестяной стойки. Мостик пересекал ручей, скрытый под бетонным фундаментом фавелы, который журчал и пенился, стекая с зеленого влажного морру в канализацию. Они вышли на открытый освещенный пятачок у подножия самой узкой и отвесной ладейры. Физик поднял руку. Внизу Марселина чувствовала жизнь фавелы повсюду, но здесь, на верхних ярусах Росиньи, вокруг них, казалось, больше никого не было. В пустых жилых кварталах стояла зловещая тишина. Выше и выше, как в истории Раймунду Суареса про Бекхэма. Затем Марселина услышала звон и глухие удары, ритм, от которого по ее коже побежали мурашки. Футбольный мяч слетел с верхнего пролета ладейры, ударился об стену и зигзагом поскакал вниз по крутым ступеням. Физик поймал мяч в полете и поманил Марселину наверх. Она миновала поворот ладейры. Наверху, на фоне синего неба темнела фигура – это был Моасир Барбоза.

Человек, который заставил всю Бразилию плакать.

За те десять лет, пока Марселина карабкалась по карьерной лестнице на Четвертом канале, начав с девочки на побегушках до продюсера, ее жизнь неизбежно переплеталась с самыми разными знаменитостями: Кристиной Агилерой, Шакирой, Пэрис Хилтон, даже Жизель Бундхен, Роналду, Роналдиньу, группой «CSS»[226], скейтером Бобом Бернквистом, Ируаном У[227] и еще кучей старлеток и актеров телесериалов, которых она даже не запомнила. С звездной болезнью она столкнулась в первый раз, когда ей пришлось обеспечивать райдер избалованной звезды – определенная марка воды определенной температуры и креветка для собачки. Многие производили на нее впечатление, но никто никогда не вызывал благоговения, пока Моасир Барбоза не вышел из легенды и не уселся за стол в фундасана местре Жинга. Сглотнуть комок в горле, сдержать слезы. Ее вытащили из детской кроватки, чтобы она посмотрела на Фрэнка Синатру, но даже его голубые глаза не тронули ее так, как Барбоза, когда он, болезненно морщась, тяжело уселся на алюминиевый стул. Это было смертью и воскрешением, старик в светлом костюме прошел через ад и вернулся. Словно восставший из мертвых Иисус спустился с холма над этим прохладным домом.