Ранган только хмыкнул.

Хольцман лежал на полу лицом вниз с закрытыми глазами – как будто без сознания. Голова болела после сильного удара о стену, правая рука давно отнялась, не зажившее толком бедро мучительно ныло. Нексус, похоже, слетел – после электрошока он не отвечал на команды и вообще не подавал признаков жизни.

Не двигайся приказывал себе Хольцман. Потерпи еще чуть-чуть. Совсем немного.

Прошло тридцать пять минут. Наконец в коридоре раздались бегущие шаги и чей-то взволнованный голос. Его начали трясти за плечо и звать по имени.

Хольцман сделал вид, что медленно приходит в себя, и растерянно осмотрелся. Охранник снова и снова спрашивал:

– Что случилось? Что случилось?

Хольцман застонал, схватился за голову.

– Я допрашивал Шанкари. Потом завыла сирена и…

Охранник выругался, встал и убежал прочь. Через несколько секунд завыла новая сирена, такой Хольцман прежде не слышал. Женский голос вещал из динамиков:

– Здание оцеплено. Входы и выходы перекрыты. Всем оставаться на месте до снятия оцепления. Внимание: здание оцеплено. Входы и выходы…

Хольцману оставалось только надеяться, что Шанкари и дети успели выбраться с территории министерства.

Его допрашивали два часа – не как арестованного, а как свидетеля. Прибывали все новые охранники, одни мокрые насквозь, другие совершенно сухие. Врач посветил ему в глаза фонариком, проверяя, нет ли сотрясения мозга, и объявил, что его здоровью ничего не угрожает.

За это время нексус-узлы в мозгу Хольцмана постепенно восстановились, и операционка начала функционировать. Может, после такой встряски и права администратора стали доступны? Нет, мысленно осекся Хольцман. Даже проверять не стоит. На эту скользкую дорожку я больше не ступлю.

Коротая время, он слушал сообщения по внутреннему каналу МВБ. Ориентировки на розыск беглецов для местной полиции и ФБР. Ураган серьезно осложнял им задачу.