Подъехала серая машинка. За рулем сидел мальчик, очень похожий на Клэмми. Тот не потрудился его представить. Мальчик вылез, отдал Клэмми ключи и ушел.

– Кто это? – спросила Холлис.

– Помощник, – рассеянно ответил Клэмми, открывая пассажирскую дверцу. В руке у него был коричневый бумажный пакет размером с небольшой чемодан. – Тебе придется это держать.

– Что там у тебя?

– Двое черных, двое хэбэ, две рубашки и куртка, как твоя.

– Для тебя там тоже кое-что есть, – сказала Мередит Холлис.

– Сверху лежит, – нетерпеливо произнес Клэмми. – Залезайте уже.

Холлис низко нагнулась, пролезла боком на заднее сиденье и кое-как забрала у Клэмми пакет. Сильный запах индиго.

Клэмми и Мередит сели, захлопнули дверцы.

– Это первое, что она сделала, – сказала Мередит, обернувшись к Холлис. – Еще до того, как основала «Хаундс».

Холлис нашла поверх толстой стопки джинсов что-то в коричневой оберточной бумаге. Развернула. Темный, гладкий, тяжелый трикотаж.

– Что это?

– Решай сама. Труба без швов. Я видела в качестве столы, в качестве вечернего платья разной длины и нескольких вариантов юбки. Ткань потрясающая. Эта последняя партия – с какой-то древней французской фабрики.

– Поблагодари ее, пожалуйста. И тебе спасибо. Вам обоим.

– У меня все круть, – сказал Клэмми, сворачивая на Оксфорд-стрит. – Главное, не помни́ мое шмотье.

>>>

Холлис вызвала лифт. Пришла кабина. В ней стоял низенький, пожилой, очень широкий азиат с зачесанными назад редкими седеющими волосами – стоял точно посредине кабины, расправив плечи, и держал в руках большой шотландский берет с помпоном. Холлис открыла дверь лифта, азиат с резким британским акцентом произнес: «Благодарю», кивнул, прошел мимо нее, круто повернулся и направился в фойе, на ходу надевая клетчатый берет.

Роберт открыл и придержал ему дверь.

Хорек по-прежнему был в витрине.

Добравшись до четвертого номера, Холлис вспомнила, что не взяла ключи. Она негромко постучала.