– Дарио, мы же с вами взрослые люди. – Пленник говорил невнятно, его губы дрожали от холода. – Мне нужны определенные гарантии.

Дарио снова рассмеялся, и, ухватив его за волосы, дернул к себе, свалив на песок:

– Мы не в борделе сделку обсуждаем. – Прорычал он Дэвиду прямо в ухо. – Могу тебе гарантировать, что привяжу тебя к своему кару, и протащу по хайвею, если продолжишь торговаться!

– У вас есть то, что нужно мне. – Голос Дэвида сорвался. – И я не против заплатить! Но только в том случае, если вы гарантируете мою безопасность. Я обещаю обналичить вексель лично, как только вы доставите меня в город…

– В Хокс я не сунусь, сколько бы ты не обещал. У тебя там целая армия.

– Я могу обратиться в представительство купеческой Гильдии в Фаэтоне, но оно сможет заплатить гораздо меньше.

– Ни тебе, ни Гильдии я не верю. Я доверяю только тому, что вижу, или могу взять в руки. А ты, со своими дурными советами, мне совсем не помогаешь. Выпиши вексель на мое имя, которым бы я смог распорядится сам.

– Сделав это, я больше не буду вам нужен. Я верю вам не больше, чем вы верите Гильдии.

– А у тебя есть выбор? – Дарио оттолкнул его, и встал. – Даю тебе времени до утра. Придумай, как заплатить за свою свободу – или останешься здесь, в песке!

Его шаги прошуршали по песку, и стихли, оставив Дэвида наедине с холодом, светом луны и далеким потрескиванием огня. Пение прекратилось, охранники разбрелись по карам. У костра осталась только пара караульных, вяло переругивающихся за картами. Дэвид лежал к ним спиной – сил, чтобы подняться, уже не было. По песку перед ним вяло скользил круг света – охранник в пулеметной башне головного кара, служившей заменой сторожевой вышки, обшаривал прожектором окружающие дюны. Свет казался кристаллическим расплывчатым пятном, пробиваясь сквозь слезы.

– Интересы, отец? – Прошептал Дэвид. – Какие интересы у этих зверей? Как с ними говорить, скажи?

Слова словно вытолкнули какую-то пробку, застрявшую внутри, и слезы потекли еще сильнее. Дэвид Картель, захваченный в плен работорговцами на дороге в Эрг, избитый, изморенный голодом, плакал, ненавидя себя за это.

Ему снова удалось заснуть – или показалось, что удалось. На короткое время холод стал почти неощутим, и луч, гуляющий по песку, превратился в солнечный. В жаркий луч полдня на холмах Хокса, пробивающийся между головками подсолнухов. Они были такими реальными, что он даже протянул руку, чтобы дотронуться до них, ощутить упругое тепло лепестков – но браслет, врезавшийся в рану на запястье, грубо остановил его, отобрав солнце. Оставив только электрический свет.