Брайсон сел на кровати и зевнул.

– Я вообще-то изображал мадагаскарский.

– Уверен, у тебя получилось.

– У меня определенно получилось.

Друзья переглянулись и тут же истерически расхохотались. Такого безумного смеха при свете дня никогда не услышишь, разве что в глухую ночь.

Начало было положено.

– Я все ее родителей вспоминаю, – признался Брайсон несколько минут спустя, когда они с Майклом успокоились. – Их даже больше жаль, чем саму Сару. Вот ты бы смог сообщить им эту новость? Я, если честно, надеюсь никогда больше с ними не встретиться. Не смогу им рассказать. Это убьет их.

Да, эгоистичные мысли, но сам Майкл настроение друга полностью разделял.

– Они обвинят во всем нас, – сказал он. – И будут правы.

Брайсон покачал головой:

– Не, чувак, брось, нам и так есть за что корить себя, о чем плакать. Надо сосредоточиться и двигаться дальше. Мы – добрые и сдаться могли давным-давно. Все, кто думает иначе, пусть поцелуют меня в зад.

– Аминь, – ответил Майкл. – Достойное будет наказание. А где Гэбби?

– В соседнем номере, спит, наверное. Она чувствует себя отвратительно, но так-то вроде все в порядке. Я говорил с ней, честно. У нее выбора не было, ей как только ни угрожали.

– Ага, – пожал плечами Майкл. – Поговорю с ней завтра. Хорошо, что ее удалось спасти.

Брайсон не ответил. Повисла гнетущая пауза, и Майкл поспешил сменить тему:

– Пить охота, аж язык трескается. Пойду куплю чего-нибудь в автомате. – Сев, он потер глаза и от души зевнул. – Ты что будешь?

– Виски?

Майкл так и вытаращился на друга.

– Может, старой доброй колы? В запотевшей бутылочке?

– Сойдет.