После этого, так же медленно и осторожно, Денис обследовал пальцы на руках. Ни единого свидетельства перенесенных истязаний не обнаружилось – гладкие ногти присутствовали на тех местах, где и должны были находиться, ну и, разумеется, никакого болевого синдрома – будто пытки ему приснились.

Но, опять же, все эти факты никакой новой информации для решения вопроса местонахождения старшего помощника не дали. С одной стороны – тело явно присутствует. С другой – на этом теле нет никаких отметин, которые на нем обязаны присутствовать. Вот и думай. Ну что ж… – настало время открывать глаза. Как справедливо отмечено: есть время собирать камни и есть время разбрасывать камни. Так и здесь: есть время закрывать глаза и есть время открывать глаза.

Первое, что увидел Денис открыв глаза, был Шэф, сидящий на кровати, закутанный в простыню на манер римской тоги, а если использовать более близкие временные реалии – как мужик после парной. Командор внимательно за ним наблюдал.

– Ну, что, выспался? – без тени иронии поинтересовался верховный главнокомандующий.

«Тебе бы так поспать! – хмуро подумал старший помощник. – Хотя… – вдруг засомневался он. – А вдруг и взаправду мне это все приснилось! – Сомнения с новой силой охватили Дениса, но он честно попытался отмести их волевым усилием, подкрепленным знанием марксистко-ленинской философии (правда шапочным): – Нет! Не может такого быть! Потому что не может быть никогда!»

«А почему не может?.. – вкрадчиво поинтересовался внутренний голос. – Мозг он такая штука… – тонкая. И обследованию не подлежит».

«А действительно… чем черт не шутит…» – всерьез уже засомневался в истинности своих собственных воспоминаниях старший помощник, но тут взгляд его упал на руки и все сомнения разом исчезли. Пытали его… Пытали! Дело в том, что ногти Дениса всегда были, как у обычного, среднестатистического, нормального мужика – не особо ухоженные, но коротко подстриженные и безо всякой черноты под ними, а теперь они выглядели так, будто старшему помощнику только что сделали маникюр, который, к слову говоря, ни он сам никогда не делал, ни ему никогда не делали. Ногти были новенькими, розовенькими, словно у младенца… – не было таких у Дениса раньше. Не было!

– Меня пытали! – с некоторым можно даже сказать – надрывом, объявил старший помощник. Этим тоном он попытался скрыть смущение за свое, прямо скажем – не вполне безупречное поведение в допросной камере. Нет, умом Денис понимал, что ничего бесчестного, или постыдного, не сделал, но… осадочек остался.

Каждому хочется выглядеть в своих глазах героем и мачо, а когда суровые жизненные реалии вступают в противоречие с этим желанием, хочется перевести стрелки на внешние обстоятельства непреодолимой силы, а если выражаться по-простому, по-народному – на форс-мажор. Но, переводи, не переводи, а в глубине души понимаешь, что это ты прогнулся, это ты струсил, а впускать в душу это знание не хочется, вот и приходится защищаться, чем под руку попадется.