Лифт как всегда спустился быстро и бесшумно. Распахнулись створки, промелькнуло несколько напряженное лицо Эрнеста Георгиевича — Аня только и успела, что испуганно ему кивнуть — Лаура толкнула двери, они вышли на крыльцо, проскочили три ступеньки, ведущие к дорожке, в конце которой успокаивающе светился желтый бок такси, и поняли, что опоздали.

Навстречу им двигался человек. Он остановился метрах в десяти, секунду посмотрел на них, как будто что-то сверял, слегка кивнул — и выхватил из-под легкой куртки пистолет-пулемет. Аня, в общем, и до этого момента понимала, что с ними не шутки шутить будут. Но с одним пистолетом на десять патронов, избитым Гришей, Лаурой со сломанной рукой и неумехой в корсете из плотных бинтов, которая едва могла глубоко дышать и уж точно не смогла бы бегать, ситуация из просто поганой становилась критической. Они все же рассчитывали успеть погрузиться в такси, а не отстреливаться. Нечем и некому.

Пока эти панические мысли метались в ее голове, из-за кустов справа и слева метрах в пяти от них появились еще двое парней, на ходу выхватывающих такие же пистолеты-пулеметы. Шансы выбраться из этой передряги живыми из нулевых превращались в отрицательные, игнорируя все математические законы.

Пока они доставали и вскидывали оружие, Гриша шагнул вперед, прикрывая собой Аню и Лауру, и коротко распорядился:

— В подъезд!

Стрелять он начал раньше, чем закончил говорить. Проблема была в том, что нападавшие тоже стреляли.

Лаура дернула Аню назад с такой силой, что она оказалась на ступеньках крыльца на попе, но китаянка целеустремленно доволокла ее до дверей, как давеча в Панаме. Несколько пуль с визгом вгрызлись в камень крыльца и срикошетили.

Гриша был молодец. Центрального он снял с первого выстрела. Но три очереди все-таки словил и упал назад как подкошенный. Аня, уже по ту сторону дверей, завизжала, даже как-то забыв, что у нее болят ребра и орать она ну вот совсем не может.

Лаура, прищурившись, смотрела на дверную створку. Явно думала, что надо ее закрывать. Несколько шальных пуль уже влетело в подъезд.

— Эрнест, спрячьтесь! — выкрикнула Аня, решив чуток погрешить против вежливости. Это, впрочем, скорее всего, стало бы последним и не самым страшным грехом в ее не обещавшей быть долгой жизни. В Гришу все еще палили, но он отстреливался, расчетливо и довольно метко. Второй парень, тот, что справа, схватился за шею, выронив оружие. Проблема была в том, что Аня увидела четвертого — тот, видимо, раньше стоял на другом краю двора, ограждая место развития событий от лишних глаз, а теперь решил прийти на помощь, коль скоро Гриша так бодро устранял численное преимущество нападавших.