Вертя головой, Андрей произнёс: — Я думал, что ему поставят памятник.

— Памятник? — переспросила Женя.

— Такая штука, глядя на которую другие люди вспоминали бы что это был за человек и что он сделал.

— Мне известно назначение памятников — ответила девушка: — Только зачем он Нофилису? Если вдруг найдётся не знающий о нём человек, то он всегда сможет посмотреть в инфосфере. Или сам Нофилис, если найдёт время и захочет пообщаться, расскажет о себе. Ты всё ещё путаешь долгий сон и смерть.

— Его приговор не пересматривали? — поинтересовался Андрей садясь на корточки, зачёрпывая полную ладошку сухих, ломких листьев и разжав пальцы наблюдал как они просыпаются на землю. Последняя крошка цвета ржавчины соскользнула вниз. Одетая в серебристую перчатку ладошка блестела как маленькое, ручное солнышко. Приглядевшись, Андрей мог бы увидеть в ладони своё смазанное отражение — до шеи затянутого в серебряную ткань человека. Немарко, сверкающе, красиво, удобно и, главное, по-настоящему стильно. Большинство из оживлённых «древних» людей готовящихся войти в экипаж «звёздного путешественника» выбирали в качестве повседневной одежды нечто подобное. Почему-то почти всегда серебристого или, в крайнем случае, белого цвета оттенка молодого, только выпавшего снега. Когда они собирались вместе в учебных залах или в центрах отдыха космического городка то походили на тысячи снежинок замерших в недолгом танце между небом и землёй. Только в отличии от падающих сверху вниз снежных хлопьев им предстояло подняться с земли в небо и гораздо-гораздо дальше.

— Скорее всего разбудят к началу третьей волны исхода — немного растерянно ответила Женя.

— Это же через полтысячи лет! Почему так долго? Лично я не выдвигаю к Нофилису никаких претензий за моё второе рождение. Напротив, я очень благодарен ему. И те несколько миллионов временно расселённых по космическим городкам которых мы разбудили так же как Нофилис разбудил меня. Разве это не тоже самое?

С печальной улыбкой Женя покачала головой. Она считала, что далеко не то же самое. Иногда он просто отказывался понимать своих далёких потомков. Право слово, с «современниками» отстающим от его времени на сто, двести, триста или пятьсот лет было значительно проще. Кроме того Андрей заочно был знаком с каждым из них так как именно по его рекомендации, после оценки всего того, что оставалось известно о каждом конкретном претенденте в экипаж, их сознания заливали в поспешно выращенные тела.

Андрей не любил вспоминать о своих метаниях в период оценивания. Может быть он пропустил больше чем следовало? Или, напротив, отверг слишком многих? Желая отвлечься от неприятных мыслей он спросил: — Думаешь Нофилис именно так всё и планировал? Ведь именно этого он и добивался, чтобы скорлупа треснула и люди покинули крохотный и уютный мирок.