— Вы на чьей стороне? Это же вы разрабатывали первичное облако! Изначальная топография — ваш набросок! Вы создали предка всей ламбертианской биосферы! А я лишь хочу рассказать им об этом. Это правда, и им придётся посмотреть ей в лицо.

Мария озиралась, лишившись дара речи. То, что этот мир — не её творение, стало яснее, чем когда-либо: он существовал сам по себе. Она возразила:

— Разве это не всё равно, что сказать… будто ваш оригинал из плоти и крови был лишь сумасшедшим со странными галлюцинациями? И что любое другое, лучшее объяснение, изобретённое им для своей жизни, было ошибочным?

Дарэм помолчал. Потом ответил:

— На кону Элизиум. Чего вы от нас хотите? Чтобы мы картировали себя через биохимию «Автоверсума» и перебрались сюда жить?

— Я видела места и похуже.

— Через миллиард лет солнце остынет. Я обещал этим людям бессмертие.

Их окликнул Репетто:

— Вы готовы? Я нашёл группу, она недалеко. Километрах в трёх к западу.

Мария на секунду опешила, потом сообразила, что у него по‑прежнему есть доступ к шпионской программе. Все они по‑прежнему вне «Автоверсума» и заглядывают в него снаружи.

— Через десять секунд, — прокричал в ответ Дарэм. Он повернулся к Марии. — Вы хотите участвовать или нет? Всё должно быть сделано как я запланировал; вы можете присоединиться либо вернуться.

Она хотела сердито ответить, что у него нет никакого права выдвигать ультиматумы, но обратила внимание на крошечное окошко с видом своей квартиры, висевшее в углу глаза.

«На кону Элизиум. Сотни тысяч людей». Ламбертиане переживут шок от познания своей «истинной» космологии, а Элизиум изобретение альтернативы может и не пережить.

— Вы правы, — согласилась она, — это придётся сделать. Что ж, идём нести слово.

* * *

Группа ламбертиан в неплотном построении зависла над лугом. Марии чудились сцены нападения, но насекомые будто вовсе их не заметили. Четвёрка остановилась в двадцати метрах от строя, а Рупор двинулся вперёд.