– Кошка! – Сирхан замолкает. – Я слышал о вашей кошке, – говорит он запинаясь. – Она была с вами на борту «Странствующего Цирка».

– Да ладно? – Эмбер оглядывается назад. Обезьяна посылает ей воздушный поцелуй; она баюкает кошку на одном плече и щекочет ее под подбородком. – А тебе не приходило в голову, что она не просто игрушка?

– О, – едва слышно произносит Сирхан. – Так вот зачем приставы…

– Нет, всякие спрятанные ключи и козыри в рукавах – это все чушь собачья. Я имею в виду, что Неко – искусственный интеллект, практически эквивалентный нашему с тобой. Как думаешь, почему она так долго гоняла в пушистом, маленьком, миленьком тельце?

– Понятия не имею!

– Потому что люди всегда недооценивают все маленькое, миленькое и пушистое, – сообщает назидательно орангутанг.

– Твоя правда, Неко. – Эмбер подмигивает обезьяне. – А как тебе новая туша?

Ковыляя рядом с ними с мурлыкающей кошкой на плече, обезьяна обдумывает вопрос.

– Как-то иначе, – наконец говорит она. – Не скажу, что сильно лучше.

– Ну надо же, – хмыкает разочарованно Эмбер. Они проходят под ветвями плакучей ивы, огибают пруд рядом с разросшимся кустом гибискуса, а затем направляются прямо к главному входу в музей.

– В одном Аннет была права, – тихо говорит Эмбер. – Никому нельзя доверять. Надо призвать дух отца как можно скорее. – Она ослабляет хватку на локте Сирхана; тот сердито смотрит на нее, потирая больное место. – Ты знаешь, что из себя представляют приставы?

– Приставы как приставы. – Он жестом указывает в коридор за входной дверью. – Я прошу тебя, Город, повторно воспроизвести ультиматум.

Воздух освещается архаичным голографическим полем, вытягивая наружу сжатую визуальную презентацию, адаптированную для человеческого зрения. Мужчина пиратского вида, наряженный в изодранный и сильно залатанный скафандр, с высоты пилотского кресла древней капсулы «Союза» взирает на экран видеозаписи. Один глаз у него совершенно черный – похоже, широкополосный имплант. По верхней губе ползут жидкие усики.

– Здра-а-асте и привет, – рычит он. – Мы – ка-алифорнийская ох-х-храна природы… и мы па-а-алучили письма жалоб от д-долбан-ных-х чинуш конгхресса С-соеденных Ш-ш-штанов Америки.

– Да он же пьяный в стельку! – таращит глаза Эмбер. – Что еще за шутки…

– Он не пьян, у него болезнь Кройцфельда-Якоба. Пузырение мозгов – весьма частый побочный эффект хитрой нейронной адаптации к Экономике 2.0. Помните поговорку – «чтобы тут работать, надо быть безумцем»? Так вот, для них это не просто слова. Ладно, слушаем дальше…

Город, приостановивший воспроизведение на время их реплик, показывает дальше.