– Боль легко исцелить, – шептал Марк. – Боли быть не должно. Только мы с тобой…
– Ну же, Джина, иди сюда. – Людовик сел. Кровь струилась по его лицу. – Что станется с тобой, если ты не сможешь больше никому причинить никакой боли, не оставить никакого рубца, никому вмазать до крови или хотя бы до синяка?
– Мне не только это нужно. – Она ощущала, что Марк сжимает ее крепче. Теплые и такие знакомые объятия, будто они никогда отдельно друг от друга и не жили.
– Знаю, – сказал Людовик. – Разница в том, что я принимаю это. Уже принял. А он – ни разу.
Гейб наклонился, протягивая к ней руку
Его пальцы коснулись ее щеки, и ураганный рев перекрыл все вокруг.
* * *
Кто за кем пришел на этот раз: он за ней или она за ним? Какая, собственно, разница.
– Вот и хорошо, – сказал Людовик. Выглядел он несколько удивленным. Она помнила, что там, в Мексике, думала о нем, и ему теперь стоило об этом узнать.
На этот раз им ни к чему было идти по коридору в комнату, они уже находились на месте, и Гейб позволил ей увлечь себя на кровать.
– Я знаю, – добавил он, – эта часть всегда выходила не очень легко. Вы не любили лизаться. – Он рассмеялся. – Боже, до чего же я рад. Просто великолепно.
Она не понимала, как он может находиться одновременно здесь, с ней, и на том каменистом берегу. Но ведь и в самом центре пламени можно стоять, не сгорая, – проблема только в том, как попасть туда, не обгорев по дороге. Что ж, это невозможно лишь в реальном мире.
* * *
– Я горжусь тобой, папа, – порывисто сказала Сэм.
Он все еще сиял, но отвел взгляд, как впервые влюбленный.
– И нечего стесняться, – заявила она. – Мне на этот счет тоже кое-что известно. И не так уж мало.
– Да, но видеть своего отца нагишом не полагается. По крайней мере, его обнаженные мысли.
Она начала что-то говорить, и в ее голове вдруг возник образ Борегарда, каким она запомнила его в тот раз: с голографической короной, впаривавшего бесплатные билеты на просмотр.