Отец Онуфрий отшарил лыбу, более напоминающую оскал.

— Всё в руце Божьей, — сказал он. — Сейчас ваши ребята, может, и подголадывают, зато спят спокойно. Потому что в их опочивальню никто им окно не отворит, солнышко в комнату не пустит. А ежели приоткроется то окошко? Хорошо ли спать будут ваши ребятушки?

— И кто же его приоткроет? — подался вперед шеф ночных.

— Да еретики какие-нибудь, — пожал плечами Онуфрий. — Вдруг заведется такая ересь, что вурдалаки суть исчадия адские, и истребленье оных все грехи снимает? Сами же говорите — всякое может случиться. Вот и такая ересь учиниться может.

Все притихли. Ни Вячеслав Юрьевич, ни Онуфрий словами зря не бросались.

— Господа, — с отвращением вымолвил Сильвер, — это просто бездарно!

За столом затихло совсем: шеф Особой контрразведки словами не бросался тем более.

Тем временем Годунов принял решение. Никаких представителей на местах пименовские не получат. Но какое-нибудь символическое утешение, для сохранения лица, им дать можно и нужно.

— Нестроения ваши я вижу, — постановил он. — Но систему ломать не будем, — это прозвучало веско и убедительно. — Однако же для усиления бдительности…

Взял паузу. Отец Онуфрий глядел на него с надеждой.

— …следовало бы учредить Экспертный совет из мужей церковных. Чтобы тот совет вырабатывал методические рекомендации для работы таможен. Ну, списки там разные… это вот всё. Детализируем в рабочем порядке.

— Маловато будет, — с полной откровенностью заявил отец Онуфрий.