Вот оно как, подумал Вологдин: ассасины и «человек-серебро» как наконечник копья; не слишком похоже на обычный почерк вальсингамовой Службы, но, видать — приперло… Вслух же спросил:

— Расскажи-ка для почину что-нибудь, что может заинтересовать мою Службу. Что-нибудь новенькое — чего бы я не знал, но мог это проверить.

— Три дня назад, — откликнулся Серебряный, — Бонд завербовал человека из ближнего круга Годунова: нашего с тобой общего знакомца, коммерции советника доктора Фауста. Тот снёсся с Императором, секретно и лично, — а до письма этого добралась в Праге английская разведка. По предъявлении оного наш специалист по измененным состояниям сознания раскололся до задницы и согласился работать на Сизинг-Лейн.

— Правдоподобно, но бездоказательно, — усмехнулся Вологдин.

— А вчера доктор передал сообщение, важное и срочное: окружение Годунова тайно готовится к церковному кризису, скорому и внезапному. Такую информацию, как ты понимаешь, нашим взять было неоткуда.

— С этого места — поподробнее, — распорядился полковник, почувствовав вдруг холод в желудке.

— Пожалуйста. Годунов получил предупреждение от Странника — с его непревзойденной интуицией, — что в ближайшее время на Москве может смениться митрополит. Триумвир воспринял предупреждение весьма всерьез и принимает меры. В глубочайшей тайне, как уже сказано.

— Да, убедительно, — с деланой небрежностью кивнул Вологдин, сохраняя покерное лицо. — Принимается.

Вот теперь стало понятным, с какой вестью заявился тогда к Борису Феодоровичу Странник, едва не на полуслове прервав его собственный доклад об английских диверсантах. Понятно и то, зачем Триумвир приказал ему позавчера срочно переключить активность всего оперативного состава с кромешников на благочинников, и поинтересовался напрямую: возможно ли, в случае нужды, быстро нейтрализовать всё руководство Высшего Благочиния?

Понятно всё, кроме одного: о конкретном сценарии — вероятной смене митрополита — Годунов сообщить ему так и не удосужился…

Хотя об этом, похоже, знают уже все вокруг, вплоть до балабола Фауста.

А вот он, шеф «Совсем особой контрразведки», узнаёт об этом стороной, через английских шпионов.

Ну и как сие прикажете понимать?..

— Ладно, — подытожил он эти обескураживающие мысли. — Так чего хочешь ты?