— Уж не знаю, как твоему шефу, Страннику, — отвечал Серебряный, твердо глядя в глаза контрразведчику, — но тебе, Всеволод Владимирович, как я мыслю, от нее никакого вреда, кроме пользы.

— Ладно: уболтал, речистый, — (Вологдин страшно осклабился). — Если твои английские документы по «серебряной сети» и впрямь так хороши, как ты утверждаешь — будем считать, что я поверил в твои высокие чувства.

* * *

Зазвонили у Священномученика Климента, откликнулись на колокольне церкви Иоанна Предтечи, вверх по Пятницкой.

«Время, время! — подумал Вологдин, переводя взгляд с Сильвера, непроницаемо прихлебывающего свою кориандровую, на трактирную дверь. — Если Серебряный так и не выйдет на связь (а тут могут вмешаться десятки случайностей), я окажусь — в глазах Странника — обведенным вокруг пальца простофилей, и поди залучи его во второй раз на такую конспиративную встречу…»

Ларри Флинт вел себя сегодня беспокойно: постоянно перебирался с одного плеча хозяина на другое, хлопал крыльями, потом вдруг перелетел на другой конец стола и принялся копаться там в миске с ржаными сухариками, обсыпанными тмином.

Встопорщил перышки и заговорил; Вологдин вслушался в звучание английской речи.

— Куда спешишь ты, Вокс? Какие вести? — а затем, чуть изменившимся, как показалось ему, голосом продолжил: — К его величеству, чтоб доложить, что кардинал наш Бофорт умирает. Недугом тяжким он сражен внезапно. Таращит он глаза, и ловит воздух, и богохульствует, и всех клянет…

Э, да это ведь стихи! И отличные стихи, между прочим — совершенно ему незнакомые.

— Кто автор? — кивнул он на попугая.

— Без понятия, — пожал плечами Странник, и в глазах его, как показалось Вологдину, промелькнуло какое-то странное выражение. — Он много такого знает. Вот например… — и они с попугаем затянули на пару:

— Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо и бутылка рому!..

«Постой-ка, постой… — вдруг сообразил Вологдин. — „К его величеству, чтоб доложить, что кардинал наш Бофорт умирает…“ Так вот откуда… Но ведь не могут же они всерьез…»

Мысль эта, впрочем, так и осталась недодуманной: в дверях трактира возник наконец Серебряный.

— Прошу прощения за опоздание, — произнес тот вместо приветствия. Окрестности Кремля перекрыты патрулями, пришлось давать кругаля. Там, похоже, какая-то суета и раздрай.

С этими словами он выложил на стол перед Вологдиным пачку банковских документов — несомненно подлинных, — при одном взгляде на которые тот забыл обо всём: да, это именно то, что требовалось!

Итак, всё сошлось — и арест Странника надо производить прямо здесь, немедленно. В штаб-квартире, на Знаменке, тот сумеет вывернуться при любых доказательствах вины, и там неизвестно еще, кто кого арестует… точнее — как раз вполне известно, увы-увы… Интересно, скольких верных людей он с собой привел, кроме той парочки «приказчиков» за угловым столиком? Если это и вправду всё, то моей группы захвата, ожидающей снаружи, хватит за глаза…