— Значит, ничего еще не закончилось? — Иоанн перевел тяжелый взгляд с Джона Ди на Джуниора; валлиец, конспиративно переодетый в русские меха, смотрелся в них на диво органично — эдаким святочным Дедушкой Морозом, тогда как в облике начразведки, даже и обмундированного в армейский стеганый тегиляй б/у, всё равно проглядывала какая-то подозрительная иностранщина. — И «Валькирия» ваша стремит полет свой неведомо куда?

— Увы, Ваше Величество, — печально развел руками звездочет. — Отстроенная мною астральная связь между Попугаем и Человеком-Серебро — нашим Человеком-Серебро — слабеет и истончается с каждым днем. Нам удалось на некоторое время, при помощи нашего двойника, ввести в заблуждение звезды и мировой эфир, но долго это не продлится…

— А когда связь та ослабнет совсем, Попугай захочет вернуться к прежнему хозяину? — уточнил Грозный.

— Во всяком случае — может захотеть. Или просто улетит куда глаза глядят: что станет твориться в той бедной птичьей голове, когда силы «старой» и «новой» связи уравновесят друг дружку, нам неведомо. И по какой причине приостановилась та «протечка из будущего», и надолго ли это — неведомо тем более…

— К счастью для нас, — вступил в разговор Джуниор, — по оперативным данным Сильвер, прежний хозяин попугая, сейчас вместе с Годуновым в Вышнем Волочке, в расположении ихнего Западного фронта. А наш Серебряный с Флинтом — ну, если звезды нам не врут, — (с этими словами он кивнул в сторону Ди), — по-прежнему скрывается где-то в Москве, не выходя ни с кем на связь. Это, конечно, то самое «цыганское счастье» — что эти двое, волею обстоятельств, оказались поодаль друг от друга, но… Короче, у нас возник план — и план этот мы сочли необходимым незамедлительно довести до твоего сведения, государь.

— Докладывайте, — хмуро распорядился Иоанн. — Кто из вас начнет?

…Да, конечно: излагаемый Ди план был чистым и незамутненным безумием — но разве не безумием было и всё ему предшествовавшее? Да, конечно: действовать (если уж действовать) надлежит молниеносно — и понятно почему начразведки со звездочетом домчались сюда, к нему на фронт, загнав сменных коней и едва стоя на ногах от усталости и недосыпа. И да, конечно: выбирать, похоже, не из чего…

Интуиции своей Иоанн доверял вполне, а та сейчас подсказывала: «Твой утлый челн попал в стремнину, выгребать против течения всё равно не выйдет, да и не нужно — а нужно отдаться тому течению, лишь подправляя курс ударами весла». Сейчас течение то принесло его на Восточный фронт, куда им еще раньше был отправлен глава генштаба Басманов-старший — поближе к Москве, елико возможно, ибо всё решится вскорости именно там. Не в Новгороде, где так некстати надумал своевольничать Сенат, а митрополиту Новгородскому и Ливонскому Филиппу придется, похоже, вернуть должок — отставив дела своей церковной реформы, напрямую вмешаться в государственную политику; не в Иван-городе, где сейчас плетут интриги, взывая каждый к «восточному варяжскому побратиму» и суля тому златые горы, дипломаты стоящих на грани очередной войны Швеции и Дании; не в Кракове и Вильно, где поляки решили-таки поглотить Великое княжество Литовское посредством Унии; не в Полоцке, где госсекретарь Висковатый ведет сейчас секретные переговоры с православными литовскими князьями, до крайности недовольными перспективой такой унии — а в Москве. В чертовой Москве, где творится сейчас вся эта непонятная и пугающая чертовщина…