Напротив него на юге стояло более современное здание: гимнасий, которые везде в мире являлись показателями греческой культуры. Рядом с ним находились публичные бани, типичные для римского образа жизни. Восточную часть перекрестка тоже занимало архитипичное строение — большой театр, где высшие городские слои развлекали драмами и музыкой. Частные здания находились только с запада — там стояли три величественных особняка, похожие, как горошины в стручке.

Если смотреть на все, то общий эффект получался грандиозным и величественным.

Но на Антонину, рассматривавшую перекресток с точки обзора на ступенях реквизированного ею дворца, он не произвел впечатления. Она выросла в части города, которая очень сильно отличалась от роскоши греческой аристократии, проживающей в центре. Антонина родилась в исконно египетском квартале, который до сих пор носил старое название Ракотис. Там улицы не были ни широкими, ни мощеными. Грязные переулки, которые также выполняли роль открытой канализации. Здания в Ракотисе были древними только в том смысле, что обрушившиеся старые дома служили следующим поколениям в качестве погреба. Не строили там никаких гимнасиев, вообще никаких школ. Что касается публичных бань…

Она фыркнула вспоминая. Плотность населения в Ракотисе была очень высокой. Животных насчитывалось еще больше. Квартал кишел коровами, свиньями, ослами, верблюдами, козлами и конечно голубями. И голубиным пометом.

Ее фырканье перешло в откровенный смех. Зенон, стоявший рядом с нею, вопросительно посмотрел на нее.

— Я только что думала о положениях типичного договора ренты в Александрии. На дом или квартиру. Том положении…

Зенон улыбнулся и кивнул.

— Да, знаю. «В конце срока аренды жилец обязуется вернуть дом арендодателю без навоза, помета и прочих экскрементов».

Он сам рассмеялся.

— Меня это так смущало, когда я впервые снимал квартиру в Константинополе. Меня удивило отсутствие этого положения в контракте. Когда я спросил про него, арендодатель посмотрел на меня, как на сумасшедшего. Или варвара.

Антонина уже собралась что-то сказать, но не стала.

— Они идут! — услышала она чей-то крик. Предполагала, что кричал один из рыцарей-госпитальеров.

Весь бульвар перед нею был заполнен ими. Здесь собралась тысяча рыцарей, стояли они стройными рядами. Двадцать человек в ряд, занимая всю ширину проспекта. В целом пятьдесят рядов. Каждый держал в руке посох с железным наконечником, направленный вверх. Их единственными доспехами служили кожаные шлемы с железными полосами на лбу. Однако под белыми туниками, украшенными красными крестами их ордена, скрывались толстые, набитые пухом приталенные безрукавки, а также «плечики». Это предоставляло дополнительную защиту против оружия толпы. Большинство рыцарей также обвязали предплечья толстыми слоями материи.