— Я Селвин, Джим Селвин. Вспомнил?

На лице Старика, покрытом морщинами — свидетельством постоянного нервного напряжения — появилась улыбка.

— Конечно, помню, лейтенант.

— Больше не лейтенант, — покачал головой Селвин. — Меня отправили в отставку.

— О, — произнес Старик.

Он помнил Селвина с тех времен, когда сам был еще кадетом. А лейтенант Джеймс Селвин тогда был одним из самых известных людей в Космическом Патруле. Как-то он посетил Академию, разговаривал с новобранцами, и одним из них был Старик. Старик слегка покраснел, вспомнив, какими глазами восторженного идолопоклонника смотрел тогда на Селвииа.

И вот Селвин снова перед ним. В отставке. Бывший…

— А чем вы сейчас занимаетесь? — спросил Старик.

— Сейчас я механик. Занимаюсь техобслуживанием. Никак не избавиться от тяги к ракетам. Меня отправили в отставку после очередного полета на Плутон. Я, похоже, немного замешкался с разворотом, или что-то в этом роде. Хорошо, что это заметили прежде, чем я устроил аварию.

— Да, — сказал Старик. — Хорошо.

Для того чтобы управляться с такой махиной необходимо острое зрение и отличная реакция! Как только рефлексы начнут сдавать — все, на выход.

Он вдруг бросил на Селвина быстрый вопросительный взгляд.

— Кстати, Селвин, скажи мне одну вещь.

— Какую?

— Не было обидно, что тебя так взяли и выперли, в смысле отправили в отставку? Ну, не больно смотреть, как корабли взлетают, а ты остаешься?

— Черт побери, нет! — ответил Селвин, кашлянув. — Сначала я отбрыкивался как мог, но потом все прошло. Конечно, чего-то не хватает, но я понимаю, что уже было пора. Ты же помнишь Леса Хадлстона?

Старик, помрачнев, кивнул. Хадлстон был одним из немногих, кому удалось одурачить врачей. Все пилоты его возраста давно вышли в отставку, а он продолжал летать до того самого злополучного старта с Марса. Он замешкался всего на одну пятую секунды, но это обошлось в сто человеческих жизней и пятьдесят миллионов долларов. После этого контроль был ужесточен.

— Как полет? — спросил Селвин.

— Нормально, — кивнул Старик. — Я летел с Каллисто. Там везде сплошной голубой лед. Ничего особенного.

— Да, — кивнул Селвин. Глаза его почему-то затуманились. — Ничего особенного. Просто голубой лед.