Рядом в кресле сидела Таня и вязала ему очередной свитер. Тепло, уютно, хорошо. Живи, радуйся, выполняй долг, отдыхай. Зимой в Гагры, летом на север, в леса и болота. Он приспособлен именно к такой жизни, он рожден, чтобы… Странная, парадоксальная мысль посетила его. Он рожден, чтобы подчиняться. Нет, не рабски, не под страхом, но свободно, с достоинством, с любовью, с верой в правоту начальственного приказа. Он создан для дружбы с сильным добрым человеком, он хотел бы отдаться такому в полное подневольное подчинение, он готов не понимать, для чего и почему, но исполнить с риском, преодолевая смертельные опасности, а потом придти и молча, без слов, одним взглядом понять, что ты нужен, необходим, полезен. Неужели время таких людей прошло? На самом деле он всю жизнь искал такого человека, но не нашел. Вернее, нашел однажды под сводами альма-матер, поразился, но в друзья не попал. Желал, мечтал, но не попал. Да и никто не попал… Этот парнишка никого к себе не подпускал, все сам, сам. А мог бы, только свистни…

Когда после дурацкого происшествия в зоопарке ему показали фотографию конструктора Сергеева, его словно обожгло. Вот оно, провидение. Он разберется, вызволит и спасет. А вышло все наоборот — не разобрался, не вызволил, а чуть-чуть не застрелил.

— Тебе пора, — подсказала Таня, поглядывая на сводку погоды.

На экране с импортной лицензионной трубкой возникло неприятное, фантастическое изображение с горбатеньким мостом, с косыми стенами Эрмитажа и далеким серым камнем Заячьего острова.

— «Завтра в городе на Неве…», — вещал диктор.

— Возьми зонт, — уже в прихожей посоветовала Таня.

Он не глядя поцеловал ее и вышел в ночь.

5

5

Астрономы это время суток называют гражданскими сумерками. Солнце скрылось за математическим горизонтом, на небе появились две-три ярких звезды, Арктур, Альтаир, но ночь еще не наступила, и вверху блуждают белесые кванты рассеянного света, и видны кучевые облака с лихорадочными бледно-розовыми вершинами. Природа замирает, градиенты выравниваются, нет причин для перемещения воздушных объемов. При нормальных условиях за час все проходит. Последний свет исчезает и опускается темень — ночь приготавливает место для следующего восхода.

Он очнулся часа два назад в каменном мешке Трубецкого бастиона и с удивлением наблюдал, как долго не наступает ночь. Вопреки вращению Земли тьма не наступала. Кусок небесной сферы, обрамленный серыми тюремными постройками, медленно, но верно проворачивался, а тьма не наступала. Под ногами у стены валялся старый угольный утюг, а над ним в стене гвоздем или чем-то острым была нацарапана схема странного летательного аппарата, больше похожего на примус, чем на ракету, как ее представляли гирдовцы тридцатых годов.