6

6

Вот уже неделю Трофимов пытался отыскать Софью Ильиничну Пригожину. Он поселился на Халтурина двадцать семь в ветхой обшарпанной гостинице, ныне носившей имя «Академической», единственным преимуществом которой являлось удобное расположение по отношению к центру города. С огромным трудом, используя весь свой профессиональный опыт, Константин Трофимов занял койку в номере люкс на двух человек. Кроме отсутствия горячей воды, отдельного туалета и душа в его распоряжении было темное маленькое окно с видом на глухой серый двор, из которого по ночам доносились протяжные голоса командировочных. То были в основном лысеющие кандидаты наук участники совещаний, конференций и секретных хозяйственных договоров. Впрочем, к субботе основная масса научных работников схлынула, и опустевшие номера заполнили двухдневные туристы. Эти удержу не знали. Смоленские, псковские, новгородские, загрузившись колбасой и одежкой, пили страшно.

— Отчего так пьете? — спросил Константин соседа, когда тот вывернул в открытую форточку полтора литра портвейна «Кавказ» вперемешку с болгарским перцем.

— Очень хочется, — прослезился моложавый старик, и его еще раз стошнило в окно.

В номере кисло запахло желудочным соком, и Трофимов вышел в коридор. Узкий, крашеный до плеча зеленым цветом проход гудел тонкими фанерными перегородками. Народ гулял. Мимо в поисках чего-нибудь женского шныряли представители среднего звена, озабоченно бегала администратор этажа с разорванным вафельным полотенцем и на ходу жаловалась: «Ну, вертеп, сущий вертеп». Одно слово — нумера! По слухам, здесь до революции действительно располагались нумера и, кстати, в номерах люкс до сих пор сохранились небольшие косые комнатушки, вроде бы для денщиков. Можно представить, каково было узнать капитану Трофимову о дореволюционном прошлом «Академической». Да мало ли было у него проблем.

Он прошел через черное горло налево, мимо магазинчика, где торговала тетя Саша, еще левее, к набережной, к пространству белой ночи, взглянуть на разведенные к небу половины мостов. Представленная панорама лишь усилила и без того невеселое настроение. Где ее искать? Как? Городишко вырос, распух и намертво поглотил прежних жителей. В горсправке ему дали адреса трех Софий Ильинишен. Одна оказалась давно пенсионеркой, а две других, с Васильевского острова и с Купчино, подходящего возраста, отпали после проверки на месте. Потом он день напролет сидел в номере и думал. Да так ничего и не придумал, а только пошел в ночь куда глаза глядят. Так он странствовал еще день и вдруг заметил, что его то и дело тянет на дворцовую площадь. Два раза побывал у двери генерального штаба, трижды сходил в Эрмитаж — стоял у сиреневого высокого окна и глядел на Петропавловскую крепость. Конечно, он и не подозревал, как год тому назад здесь стояли Соня с Евгением и обсуждали державность течения Темной. Но все же какой-то собачий нюх вел его все ближе и ближе к тому единственному месту, где он обнаружит Соню. А ведь каждый вечер, возвращаясь поздно домой мимо третьего окна государственного дома, он тупо глядел на букетик живых цветов, не утруждаясь даже задуматься.