С каждой минутой Дэвид теряет не только остатки разума, но и волю к жизни.

Запрокинув голову, Дэвид смотрит на оливковое море над головой. Наверху внезапно возникает какое-то движение.

Адские стервятники… Ждут, когда можно будет поживиться. Замерзнуть до смерти. Полагаю, это еще не худшая смерть. Мы просто уснем, и все дела. Как глупо… Впервые в жизни я получил все, что хотел… деньги, крутую работу, подводный аппарат и самую красивую девушку из всех, что когда-либо удостаивала меня вниманием. Да, моя первая настоящая любовь… и я ее профукал… пустил все коту под хвост из-за своего чертова эго. Мне не стоило входить в лабораторию, я это задницей чувствовал, но не прислушался к внутреннему голосу. Черт, не надо было соглашаться на погружение! Брайан наверняка наложил бы в штаны на глубине двадцать тысяч футов. И повернул бы назад. Принял бы единственно верное решение. В отличие от тебя, Джонас Младший. Так много планов… и все пошло прахом.

Дэвид в ярости бьется головой о спинку кресла. На этой неделе мне должен стукнуть двадцать один год. Двадцать один… Как грустно, блин!

«Двадцать один? – в голове звучит укоризненный голос Масао Танаки. – Я был вдвое моложе тебя, когда умер мой отец и мне пришлось работать на потогонных фабриках, чтобы прокормить семью. Миямото Мусаси было всего тринадцать, когда он впервые дрался на дуэли. А в двадцать один год он уже дрался на дуэли сразу с четырьмя противниками, с одним за другим!»

Но как ему удалось победить в таких сложных условиях?

«Он придерживался Бусидо. Пути воина. Путь воина – это смерть. И в смерти кроются все решения».

Я не понимаю.