Оглянувшись назад, он увидел, что женщины уже занялись ранеными бриттами; впрочем, последних оказалось значительно меньше, чем он ожидал. Это подняло ему настроение, а Анцелотис и вовсе ликовал. А потом вновь протрубили сигнальщики саксов, и враг снова двинулся на приступ. Все опасения, которые Стирлинг питал насчет ситуации, в которой бритты вынуждены биться с бриттами, испарились при виде той ярости, с которой защитники крепости обрушились на нападающих. Не стоит недооценивать силу ненависти, когда она нацелена на предателя, буркнул Анцелотис, оглядываясь, чтобы посмотреть, как дела на флангах у Кадориуса и Мелваса.

Они встретили нападавших gewisse смертоносным дождем копий и дротиков. Мгновенно поредевшие ряды уэссекцев дрогнули и отпрянули назад. Когда атака захлебнулась окончательно и оставшиеся в живых gewisse покатились вниз по склону, Стирлинг снова поднялся на смотровую площадку и увидел, как злобно рычат друг на друга на своем помосте Эйлле и Седрик. Сгоревший минувшей ночью шатер заменили новым, заметно менее пышным.

Несколько следующих часов саксы зализывали раны и обдумывали новую тактику.

А бритты в Кэр-Бадоникусе терпеливо ждали.

Наконец наблюдатель на башне закричал, привлекая внимание Стирлинга:

— Они перебрасывают войска на север!

Стирлинг бросился к лестнице, чтобы самому увидеть, что задумали саксы. Они и правда перебрасывали силы, накапливая их в месте, где ряды защитников крепости были наиболее редкими, — у северо-восточной стены. Стирлинг свистнул в два пальца, привлекая внимание Кадориуса, поднял руку с растопыренными пальцами и ткнул в сторону резерва. Кадориус кивнул и рявкнул команду. Резервы бриттов — с полсотни человек из последних линий обороны Глестеннинга, Гододдина и Думнонии — бегом бросились на северо-восточный фланг, а расчеты катапульт развернули свои орудия в направлении новой атаки. Когда та началась, бритты были насколько возможно готовы к ней.

Когда передние ряды противников сшиблись, бойцы второй линии обороны осыпали противника с четвертой стены градом дротиков и копий. Отбиваясь от них, саксы подняли щиты высоко вверх, и этим воспользовались бойцы первой линии, разя их снизу. Саксы дрогнули, но тут в атаку пошла вторая волна осаждавших, и сигнальщики бриттов затрубили тревогу.

Резерв думнонианцев подался под напором противника. Волна ощетинившихся копьями саксов захлестнула наружную стену. Стирлинг кубарем скатился с лестницы, крича гододдинцам на центральном участке обороны, чтобы те ударили по саксам с фланга. Несколько долгих ужасных минут между четвертой и пятой стенами царила полная неразбериха. Защитники крепости отступили к третьей стене; саксы с торжествующими воплями, перепрыгивая через убитых, бросились за ними. Тут захлопали катапульты, и на щиты саксов посыпались подожженные перед запуском горшки с «греческим огнем». Те взвыли, когда их кожаные доспехи вспыхнули, воспламененные горящим жиром.