Он не столько пожал, сколько передернул плечами.

— Что ж, метафизика метафизикой, а нам надо решить кое-какие практические вопросы. Потом захватим вашу жену и мою даму и отправимся развлекаться.

337 г

337 г

Битва бушевала весь день напролет. Раз за разом гунны накатывались на ряды готов, словно штормовые волны, что бьются о подножие берегового утеса. Стрелы, пики, развевающиеся знамена затемнили солнце; земля содрогалась от топота конских копыт. Пешие готы уверенно отражали натиск гуннов. Они кололи пиками, рубили мечами и топорами, стреляли из луков, метали камни из пращи. Звуки рогов и зычные крики ратников перекрывали пронзительные боевые кличи гуннов.

Люди валились как снопы. Человеческие ноги и копыта коней давили упавших, ломали им ребра, втаптывали в кровавое месиво. Над полем битвы стоял неумолчный звон: то звенела сталь оружия, обрушиваясь на шлемы, отскакивая от кольчуг, рассекая деревянные шиты и кожаные нагрудники. Лошади, испуская предсмертное ржание, падали навзничь со стрелой в горле или с перерезанными поджилками. Раненые воины, оскалив зубы, сражались, покуда хватало сил. Противники крушили направо и налево, не разбирая, где свой, где чужой, безумие схватки застилало им глаза черной пеленой.

Гуннам наконец удалось прорвать строй готов. Ликуя, они поворотили коней, чтобы напасть на врагов со спины. Но тут откуда ни возьмись появился свежий отряд готов, и гунны очутились в западне. Вырваться сумели лишь немногие. Видя, что атака захлебнулась, гуннские военачальники приказали трубить отступление. С дисциплиной у степняков все было в порядке: они подчинились сигналу и поскакали прочь. Наступила долгожданная передышка; можно было утолить жажду, перевязать раны, издали обменяться с врагом обидным словом или свирепым взглядом.

Кроваво-красное солнце на зеленоватом небе клонилось к закату. Его лучи обагрили воды реки и выхватили из надвигающихся сумерек черные силуэты кружащих над полем стервятников. По истоптанной траве пролегли длинные тени, превратив разбросанные тут и там группки деревьев в нечто бесформенно-грозное. Прохладный ветерок носился над землей, шевелил волосы убитых, тихонько насвистывал, будто призывая мертвецов пробудиться.

Но вот зарокотали барабаны. Построившись в отряды, гунны под звуки труб снова устремились вперед, чтобы схлестнуться с противником в решающей схватке.

Усталые до изнеможения, готы все же выстояли. Смерть пожинала богатый урожай. Что ж, Дагоберт ловко и умело раскинул свою ловушку. Услышав о набеге гуннов — об убийствах, насилии, пожарах и грабежах, — он кинул клич, созывая соплеменников под свое знамя. Отозвались не только тойринги, но и их соседи. Дагоберт заманил гуннов в лощину на берегу Днепра, в которой негде было развернуться коннице, разместил основную часть своего войска на склонах, а тем, кого поставил в долину, запретил отступать.