«Она может умереть там, без меня… Но она еще скорее умрет, если я покину мостик».

Эта двойная тяжесть давила на плечи и причиняла ощутимую, почти физическую боль. Но дело обстояло именно так, и Джеймс с силой стиснул поручень — пальцы побелели. Единственное, что хоть немного снимало эту боль, так это то, что в каюту снова пожаловал доктор. В огнестрельных ранах Леклерк действительно разбирался: за последние два с половиной года у него накопился большой опыт…

Ночь и шторм — сочетание еще то. Корабль то поднимало на гребень волны, то швыряло в водяную пропасть. Но на гребне или внизу — все равно ни зги не видно. Только высверки молний время от времени выхватывали из темноты мгновенные жутковатые картины. Джеймс старался не упустить ни одной вспышки. Ориентироваться при такой погодке было немыслимо, но хотя бы высмотреть, куда их несет — в открытое море или на скалу — возможно. И Джеймс готов был поклясться, что в свете очередной молнии разглядел пронесшийся на встречном курсе небольшой корабль. Совсем близко. Что за корабль — теперь вряд ли узнаешь. Скорее всего, испанец, болтавшийся, как и они, посреди сошедшего с ума моря…

…Двое суток «Гардарику» мотало по волнам. Лишь к рассвету третьего дня ветер выдохся, ливень стал сереньким дождиком, а волны из водяных гор превратились в пологие холмы. Галеон потрепало изрядно: пары рей не хватало, часть парусов порваны — матросы на скорую руку ставили запасные — такелаж в ужасающем состоянии. Рулевой механизм не то чтобы совсем заклинило, но штурвала «Гардарика» слушалась через раз и с большим трудом. Однако это еще можно было пережить. Но человек десять смыло за борт. Это при том, что тяжелораненых они еще до шторма переправили на «Сварог», а часть экипажа была вынуждена перейти на захваченного «Генриха». Хуже всего дело обстояло с продуктами. Вся солонина оказалась испорченной морской водой, пришлось выбрасывать бочки за борт. А пресной воды осталось всего два бочонка, и ее, судя по запаху, придется разводить ромом, а то еще, чего доброго, животы заболят… Выслушав доклад о состоянии дел на корабле, Джеймс понял только одно: если до завтрашнего утра они не вернутся в Картахену или не встретят своих — быть беде. Он и так трое суток не спал, вымотался до предела. Единственным желанием было пойти и упасть где-нибудь часа на два. Но как оставить мостик?

— Идите в каюту, сэр, — хмуро проговорил Хайме, прекрасно видевший, в каком состоянии штурман, он же старший помощник. — Вы же и часа не выдержите, свалитесь. А я за вас постою.