Хлестаков ответил:

— Дорогой Сергей Васильевич. До 1915 года произойдёт страшная война. Следствием которой может…

Он замолчал и попрощался. Зубатов отвёл меня домой.

Вскоре мы покинули Россию и уехали в Американские Соединённые Штаты. Прожили там несколько более года. Учили английский язык, а затем сербский. В школе говорил, что я серб. Мама хочет, чтобы я учился на родине предков и знал язык, поэтому мы поедем в Сербию.

Через год мы уехали в Европу. Я учился в Сараево. Часто бывал в столице Сербии, Белграде. Господин Хлестаков желал, чтобы я учился верховой езде, фехтовать, стрелять из лука, арбалета и огнестрельного оружия.

По выходным на лошадях прогуливался по окрестностям Сараево. Посещал Вену и другие австрийские города.

Летом, когда начинались каникулы, мы отдыхали в России и я виделся с господином Хлестаковым, который с каждым годом становился всё более известной личностью.

Он расспрашивал о учёбе, о Сербии и Австро-Венгрии. Просил рассказывать историю этих стран, о людях, с которыми я познакомился. Он внимательно слушал, а потом попросил подробности о власть имущих в городе, где я живу.

На этот вопрос я не смог ответить. Он не рассердился, но сказал:

— Для того, чтобы выжить надо хорошо знать, кто распоряжается твоей жизнью. Если не интересуешься ими, то они, может даже из каприза, пожелают посмотреть, какого цвета твоя кровь. Разберись с ними парень, чтобы они не разобрались с тобой.

Меня учили играть в карты и карточным фокусам. На недоумённый вопрос, — зачем это? Господин Хлестаков объяснил, что всю жизнь будут предлагать играть. В большинстве случаев мошенники зарабатывают на жизнь, обманывая доверчивых простаков. Чтобы не попасться на их уловки, надо быть изощрённее шулеров.

Закончив обучение в Сербии, мы вернулись в Россию. Мама утроилась в банк господина Хлестакова, в отделение по связям с Балканами.

Хлестаков предложил стать шпионом. Так и сказал:

— Молодой человек, Вам не претит, если предложу побыть некоторое время моим шпионом?

Шпионом, так шпионом. Профессия не хуже других, а может лучше. По крайней мере не надо сидеть целыми днями в конторе, общаясь с такими же, как сам, канцелярскими крысами.

Я согласился, но без особого восторга.

— Это лучше, чем наживать геморрой в конторе.

Меня направили учиться в школу космонавтики, расположенную в посёлке Космодром. Мне, как и другим стажёрам-космонавтам, непонятно столь жизнеутверждающее название того, чем мы занимаемся: чистим сортиры, убираем навоз с дороги, роем канавы в болоте.

Однажды, стоя по горло в воде, по уши перемазанный в дерьме, пытаясь понизить уровень болотной жижи навозными вилами, воскликнул в отчаянии: