— Господи, ну почему это называют школой космонавтов?!

Наш учитель, первый космонавт России и мира, проложивший школьные дороги, построивший школьные сортиры и прокопавший все окружающие болота, стоя на краю канавы, с философским спокойствием ответил на этот крик души:

— Дабы видеть небо в алмазах.

— Зачем небо в алмазах?

— К звёздам тянет не всех, но все хотят алмазов.

В перерывах между чисткой сортиров и навозных канав нас обучали кое чему, но не кое как. Я выдержал все издевательства и получил звание космонавта, подтверждённое соответствующим аттестатом.

После окончании школы я встретился с господином Хлестаковым. Он спросил:

— Не желает ли господин Петров отдохнуть?

С возможно большим сарказмом в голосе, ответил:

— Спасибо, я один раз согласился учиться в школе космонавтов, теперь на подобные уловки меня не купите.

— Нет, нет. Я с чистой душой и безо всякой задней мысли предлагаю отдохнуть в Париже или на юге Франции.

Не знаю, есть на юге Франции болота, более вонючие, чем под Петербургом или нет? Таких комаров, как в наших болотах ни на юге, ни на севере Франции, ни где либо ещё днём с огнём. Что касается парижских помоек, они, безусловно, великолепнее помоек Космодрома.

В этом ключе и высказался:

— Изучить парижские помойки, так же хорошо, как российские?

— Господин Петров, зачем сарказм? Вам прекрасно известна цель изучения помоек, не так ли?

— Приучить космонавтов рыться в дерьме не морщась?

— Жаль, что не поняли. Вас научили, точнее приучили выживать в нечеловеческих условиях. Эта способность нужна даже офисному планктону.

— Как? Никогда не слышал подобного выражения, но, пожалуй, понимаю смысл.

— Выходит удалось убедить Вас в необходимости время от времени окунаться в дерьмо.

— Пожалуй.