* * *

– Жертва, – со вкусом сказал магистр. – Знаешь смысл этого слова?

– Да… то есть я…

– Только то, что дорого тебе самому. Только такая жертва достойна бога. Иная – оскорбительна. Авраам принес в жертву любимого сына своего, Исаака, и рука его не дрогнула.

– Но ведь… – Иозеф запнулся, смущенный напоминанием о запретной книге. Верно, магистр привел это как известный пример, годный потому, что суть принесения в жертву одинакова, независимо от бога. Каждому подай самое лучшее, что у тебя есть. Иначе какая это жертва, если отдашь то, что тебе самому не нужно. Эдак получится помойка, а не жертвенник.

– Но ведь бог отвел его руку? В последний миг? – всё же возразил Иозеф, решив, что, раз суть он понял верно, детали можно и уточнить.

– Но мог бы и не отвести, – сказал магистр.

Иозеф молча согласился с магистром… И верно – мог бы.

А этот точно не отведет, понял Иозеф, снова ежась под ледяным взглядом из-под маски. Подразумевая и самого магистра и его бога, который теперь, получается, должен был стать богом Иозефа…

* * *

– Что это?! – завопила жена бывшего мэра. Дочка вскрикнула в унисон.

– Что? – испугалась Роза.

– Это! – Украшение отшвырнули на прилавок. Как ядовитую змею.

– Ожерелье, – сердито сказала Роза, ощупывая вязь бусинок. Что им не так, привередам? – Свадебное ожерелье.

– Да?! – взвилась опять мэрова супруга. И сквозь ее вопль с трудом пробился слабый голос дочери:

– Тогда почему оно черное, Роза?

«О! – ужаснулась Роза. – Надеюсь, они не шутят. – Она внимательно гладила дрожащими пальцами маленькие бисеринки. – Черные? Я перепутала коробки?!»

– Простите, – пробормотала она виновато. – Досадная ошибка. Это не то ожерелье. Это для другой заказчицы. Ваше будет готово завтра к утру.

– Ах, – с облегчением вздохнула невеста аптекаря. – А можно посмотреть?

– Извините, работа на открытых нитках, всё рассыплется, если я вам понесу. Завтра утром.